Тем временем к Эвансу подтянулись подкрепления. Два полка пехоты подтянулись на правый фланг, но даже с алабамцами и миссисипцами на одного южанина приходилось три-четыре янки. Количество стрелков на склоне увеличилось, и ружейный огонь стал гуще.
— Надолго нас не хватит. — мрачно констатировал Бёрд.
— Майор Бёрд! Майор Бёрд! — среди деревьев показался офицер-каролинец.
— Здесь!
— Приказ полковника Эванса, сэр. Атаковать. — лицо у каролинца было чёрным от пороховой гари, мундир порванным, голос хриплым, — По сигналу рожка. Атакуем всем фронтом.
Офицер помедлил, как если бы понимал, что требует невозможного, и тихо добавил:
— Ради Юга, майор.
— Ради Юга. — задумчиво повторил майор, затем кивнул, — Хорошо.
Самоубийственная атака ради Юга, ради чести, ради чистой совести. Пусть даже битва и война будут проиграны.
Четыре роты, прикрывавшие каменный мост, были вынуждены оставить позиции, когда полковник-янки Уильям Шерман отыскал выше по течению брод и обошёл арьергард Эванса сбоку. Южане дали по нему жидкий залп и отступили.
На дальнем конце моста появился офицер в синей форме и помахал саблей.
— Прекратить огонь! — распорядился командир батареи, — Орудия вычистить! Коней сюда!
Мост был взят, и ничто не мешало армии северян его перейти, чтобы дополнить удар по мятежникам с тыла фланговым ударом.
— Теперь, джентльмены, безопасно, и вы можете спуститься осмотреть пушки. — обратился к спутникам капитан Джеймс Старбак.
Тем, впрочем, его разрешение не требовалось. Пешком и на лошадях штатские, среди которых было немало и просто зевак, двигались вниз. Надутый конгрессмен путался под ногами суетящихся артиллеристов, размахивал сигарой и орал:
— На Ричмонд, ребята! На Ричмонд! Рычащего пса надо выпороть прежде, чем он станет кусаться!
По мосту шагала пехота федералов в серых, а не привычных синих, мундирах. Второй Висконсинский снаряжался в спешке и форму шил из того сукна, что имелось в наличии.
— Выше флаг, парни! — приговаривал их полковник, — Пусть Господу не придётся нагибаться с небес, чтобы видеть, что идут честные висконсинцы, а не мятежная мразь!
За мостом «честные висконсинцы» свернули с тракта к северу, чтобы помочь колонне, совершающей обход, разобраться с выставленным, судя по дыму и пальбе, южанами заслоном. Джеймс Старбак не сомневался в том, что зажатым между висконсинцами и обходной колонной бунтовщикам долго не выстоять. Господь благоволит к тем, кто чтит его. Кому, как не северянам дарует он победу в день воскресный? Кое-кто из иностранных советников поздравил капитана с победой. Тот растянул губы в улыбке:
— Так и планировал наш командующий. Сопротивление ожидалось, и меры по его подавлению были предусмотрены планом.
Величием момента из иностранцев не проникся лишь Лассан. Хмыкнув, он поинтересовался, почему не слышно артиллерии конфедератов.
— Может, вы ещё не дошли до их позиций, а?
— Может быть, сэр. — поджал губы Старбак, — Но исключительно потому, что среди мятежников нет профессионалов, и они не знают, как эффективно располагать артиллерию.
— Ах, да! — не скрывая иронии, ухмыльнулся француз, — Как же я сам не додумался-то?
Его скепсис разозлил Джеймса:
— Да они просто деревенщина, не солдаты. Рассматривайте это, полковник, как крестьянский бунт. — сравнение ему понравилось, и капитан не отказал себе в удовольствии немного развить его, — Восстание неграмотных и глупых крестьян по наущению безбожных рабократов.
— То есть, вы уверены в том, что победили? — поднял бровь Лассан.
— Абсолютно и бесповоротно! — вздёрнул подбородок Джеймс.
А разве мог он думать иначе? Через мост маршировали полк за полком под приветственные крики штатской публики, развевались стяги. Господь благосклонно взирал на воинство верных с небес, и обойдённая с фланга армия Борегара доживала последние минуты.
И до полудня было ещё далеко.
13
— Примкнуть штыки! — приказал майор Бёрд, и сержанты с офицерами многоголосым эхом разнесли команду по рядам.
Бойцы вынимали из ножен увесистые штыки с бронзовыми рукоятями и крепили к горячим стволам ружей. Кто из легионеров всерьёз думал, что однажды штыки придётся применять по назначению? Большинство намеревалось потаскать их на боку месяц-другой, пока продлится война, и унести домой свиней колоть или для других хозяйственных надобностей. Не судилось. Они прищёлкивали штыки, старательно отгоняя дурные мысли, лезущие в голову при виде длинных сверкающих лезвий.