Натаниэль молчал, и Анна повернула к дому:
— Жаль. Пойдёмте тогда, покажу вам моих пёсиков. Вы скажете, что они — самые милые в свете, и мы, прихватив корзинку с принадлежностями для живописи, отправимся к реке. Вы повесите свою потрёпанную шляпу на сук ивы, и я буду вас рисовать. Не уверена, правда, что там растут ивы, я в деревьях разбираюсь не очень.
Старбаку не суждено было увидеть собачек Анны, равно, как и попозировать ей, потому что двери парадного входа в «Семь вёсен» распахнулись, и на крыльце появился полковник Вашингтон Фальконер собственной персоной.
У Анны и Старбака перехватило дыхание. Полковник был облачён в новую серую форму и выглядел во всех смыслах ослепительно. Солнце сверкало на золотом шитье и галунах, рождало зайчиков, отражаясь в начищенной коже сапог. Пара жёлтых лайковых перчаток была заткнута за чёрный ремень, ниже которого был повязан красный шёлковый кушак с кистями. Металл ножен поражал зеркальным блеском, а жёлтый плюмаж шляпы трепетал на ветру. В целом, Фальконер производил впечатление человека, рождённого на свет прямо в этой самой форме исключительно для того, чтобы вести свободных людей к победе на поле славы. Полковник покрасовался перед оконным стеклом и горделиво осведомился:
— Ну, как, Анна?
— Великолепно, папа! — воскликнула Анна пылко.
Высыпавшая из дома чернокожая дворня дружно закивала в знак полного согласия с дочерью хозяина.
— Я ожидал форму вчера, Нат. — мягко попенял секретарю Фальконер.
— Шефферы подвели. — второй раз вралось глаже, — Искренне просили прощения, сэр.
— Прощаю. Прощаю за их мастерство. — Фальконер не мог отвести глаз от отражения в стекле.
Золотые шпоры висели на позолоченных цепочках. Из мягкой кожаной кобуры торчала револьверная рукоять, пристёгнутая золотой цепью к поясу. По швам бриджей шли бело-жёлтые лампасы, в бахроме эполет чередовался жёлтый и золотой шнуры. Сабля с отделанным слоновой костью эфесом, звякнув, покинула ножны. Кривое лезвие вспыхнуло на солнце.
— Французская, — любовно погладил клинок Фальконер, — Моему прадеду подарил её Лафайет [7]. И вновь ей предстоит крестовый поход за свободу.
— Вам очень идёт форма, сэр.
— Форма всякому к лицу. — несколько смущённо сказал Фальконер, вкладывая оружие обратно в ножны, — Дорога не слишком вымотала тебя, Нат?
— Нет, сэр.
— Тогда отцепи от себя мою дочь, и поищем тебе работку.
— Какая работка, папа? Сегодня же воскресенье! — возмутилась Анна.
— Воскресенье. И ты, моя милочка, должна быть в церкви.
— В церкви ужасно душно, папа, а Нат согласился позировать мне. Неужели ты откажешь мне в такой малости?
— Откажу, моя милочка. Нат опоздал на день, а дел невпроворот. Почему бы тебе не сходить почитать вслух твоей матушке?
— Потому что она сидит в темноте, обложившись льдом по совету доктора Дэнсона.
— Доктор Дэнсон — тупица, как и многие другие.
— От многих других его отличает наличие медицинского диплома, папа.
С отцом Анна преображалась. Куда девалась её робость и затаённый страх?
— Папа, ты, правда, заберёшь у меня Ната?
— Прости, моя милочка, заберу.
Анна отпустила локоть Старбака и одарила его на прощание блеклой улыбкой.
— Скучает она. — пожаловался секретарю Фальконер, вводя его в дом, — Заболтать может до смерти. Переночевал в пути без происшествий?
— Без, сэр.
На постоялом дворе в Скотсвиле, где вчера остановился на постой Старбак, никого не заинтересовал ни его северный говор, ни проездное свидетельство, выправленное на всякий случай Фальконером.
— От Адама новостей нет?
— Никаких, сэр. Я писал ему несколько раз, но, увы…
— Оно и понятно. Почта последнее время работает с перебоями. Чудо, что вообще доходит.
Коридор, увешанный всевозможной упряжью, вёл к кабинету, дверь которого Фальконер распахнул толчком:
— Прошу. Пора тебя вооружить.
Кабинет Фальконера, просторный и светлый, находился в западном крыле. На массивных потолочных балках были подвешены кремневые ружья, штыки, старинные мушкеты. Пространства между заплетёнными плющом окнами трёх стен украшали батальные полотна. Четвёртая стена окон не имела, зато там находился камин, над доской которого висели пистолеты с бронзовыми щёчками и палаши с обтянутыми змеиной кожей рукоятками. Чёрный лабрадор, старый и дряхлый, приветствовал хозяина взмахом хвоста. Подняться не пытался, — годы давали знать. Фальконер наклонился, потрепал пса за ухо:
— Хороший мальчик. Это Джошуа, Нат. Лучшая охотничья собака на континенте. Из псарни Ридли-старшего. Бедный старикан.
7
Лафайет Жильбер, 1757–1834, — легендарный французский военачальник и политический деятель, участник войны за независимость США и Великой Французской революции.