— Слыхали новость, мистер? — продолжал затронувший юношу плешивый верзила в грязном, пахнущем дубильней, переднике.
Молодой человек опять кивнул. Нужды спрашивать, что за новость, не было. Лишь одна весть могла всколыхнуть Ричмонд в эти дни. Форт Самтер пал, и американские штаты лихорадило предчувствием неминуемой гражданской войны.[1]
— Откуда родом, мистер? — верзила ухватил молодого человека за рукав.
Парень вспыхнул:
— Прочь руки!
— Из какого ты штата, мистер? — не отставал здоровяк. Рукав, впрочем, отпустил.
Юноша попробовал было вывернуться из толчеи, но люди стояли плотно, и он сумел лишь немного сместиться к гостинице «Коломбиен». На одной из решёток, защищающей окна нижнего этажа, был распялен на верёвках средних лет господин. Карманы его дорогого костюма были вывернуты, многие пуговицы вырваны с мясом. Юноша отвёл от несчастного взгляд. Сам он, хоть и не являлся пока такой вот игрушкой толпы, но был уже ею пленён, и, что ещё хуже, уже привлёк её внимание.
— Документы покажи! — рявкнул под ухом кто-то.
— Что, сынок, онемел?
Дыхание допытчиков смердело табаком и перегаром. Юноша предпринял ещё одну попытку вырваться, и вновь неудачно. Близился полдень, по-весеннему тёплый. Безоблачное небо пятнали, создавая вокруг солнца мутноватый нимб, дымы бесчисленных ричмондских предприятий: железоделательного завода Тредегара, кирпичного Азы Снайдер, литейки Тэлбота, городской газовой компании, табачных фабрик, дробилок. Негр-возчик бесстрастно взирал поверх голов с высокого облучка порожней телеги. Чёрный возвращался с пристаней «Самсона и Пая», толпа помешала ему свернуть с Шоко-слип, но негр был умудрён жизнью и не возмущался.
— Так откуда ты, парнишка? — допрашивал лысый дубильщик, — Как тебя звать?
— Какая разница? — в голосе юноши звучал вызов.
— Большая!
Дубильщик потянул за верёвку, удерживающую книги в связке. Юноша не отпускал. После минутной борьбы бечева лопнула, и книги рассыпались по мостовой. Лысый ухмыльнулся. Юноша яростно толкнул его в грудь. Тот покачнулся, с трудом устояв на ногах.
Смелость молодого человека вызвала одобрительные выкрики в толпе. На перекрёстке собралось сотни две народу, и ещё с полсотни зевак наблюдали за происходящим со стороны. Большая часть присутствующих была настроена отнюдь не агрессивно. Будто школьники, под благовидным предлогом сорвавшиеся с уроков, они радостно воспользовались вестью о падении форта Самтер, чтобы покинуть опостылевшие станки с верстаками. Они жаждали порезвиться, а кто подходил для этой цели лучше, чем заплутавшие на улицах южного города северяне?
Дубильщик хмуро потёр грудь. Его самолюбие было уязвлено:
— Я, кажется, задал тебе вопрос, парнишка.
— А я, кажется, ясно дал понять, что тебя это не касается! — юноша подбирал книги. Две или три из них успели затеряться в сутолоке.
— И всё-таки, парень, откуда ты?
В голосе молчавшего доселе сутулого работяги юноша расслышал примирительные нотки, а потому сквозь зубы ответил:
— Фальконер-Куртхаус.
Толпа, по-видимому, останавливала и допрашивала подобным же образом всех, кто соответствовал её представлениям о том, как должны выглядеть северяне. Вероятно, так и попался привязанный к решётке бедолага.
— Фальконер-Куртхаус?
— Да.
— А звать?
— Натаниель, — имя он назвал настоящее, тут же присовокупив к нему фамилию с вывески напротив: «Бэйкон и Баскервиль», — Натаниель Баскервиль.
— Выговор у тебя, Баскервиль, не наш. Не виргинский.
— Учился на Севере.
Звучало правдоподобно. На студента молодой человек походил и одеждой, и манерами, и поклажей.
— Что же поделывает такой разумник в дыре Фальконер-Хауса?
— Работаю. На Вашингтона Фальконера.
Имя богатейшего землевладельца Виргинии произвело то впечатление, на которое юноша и рассчитывал, произнося его. Товарищ сутулого буркнул:
— Пусть идёт, куда шёл, Дон.
— И правда, пусть идёт. — встряла женщина.
Ей не было дела до Вашингтона Фальконера. Её тронуло отчаяние, плескавшееся в глубине глаз юноши. Хорошенького, надо сказать, юноши. Натаниель всегда привлекал внимание представительниц противоположного пола, но пользоваться этим в своих целях жизнь его ещё не научила.
— Ты здорово смахиваешь на янки, сынок. — задумчиво сказал сутулый.
1
Избрание Авраама Линкольна президентом в конце 1860 года часть штатов признала незаконным. Когда в начале марта 1861 года Линкольн принес присягу, эти штаты попытались воспользоваться своим правом выхода из Союза. Им было отказано. Тогда ими были заняты находящиеся на их территории федеральные форты, а форт Самтер в Южной Каролине был осаждён и сдался 13 апреля. В источниках приводятся сведения о «жесточайшей» артиллерийской бомбардировке, которой много дней подвергался гарнизон. Насколько же она была «жесточайшей», можно судить из того факта, что единственный убитый солдат гарнизона Самтера, он же первый убитый на этой войне, пал жертвой желания его командира напоследок повыделываться: комендант форта майор Андерсон, уже подписав сдачу укрепления, приказал салютовать спускаемому флагу США сотней залпов из пушек. В результате одно из орудий взорвалось, унеся жизнь рядового Дэниела Хоу.