Джорджа, камердинера Делани, раба с манерами аристократа, Ридли не переносил, но вынужден был мириться с его присутствием, квартируя у брата на Грейс-стрит.
— Что же привело тебя в наш прекрасный город? — спросил Бельведер, — Исключая страстное желание насладиться моим обществом, конечно.
— Пушки. Фальконер нашёл в литейке Боувера два предназначенных к переплавке шестифунтовика и перекупил.
— То есть, мы на этом ничего не поимеем?
Ридли подкурил сигару:
— К пушкам нужны боеприпасы, передки и зарядные ящики.
— Вот это — разговор. — одобрил Делани, — Разговор, в котором мне слышится столь милый моему сердцу звон монет, меняющих владельца.
Бельведер Делани окинул взглядом ряды проходящего мимо виргинского ополчения, двигающиеся с чёткостью и точностью челнока в ткацком станке, и помахал им рукой.
— Знаешь, Итен, — обратился он к брату, — если бы все наши вояки были так же хороши, как эти, я бы ни секунды не сомневался в нашей победе. Увы, видел бы ты, каких косоруких идиотов выносит порой на наш берег волна патриотизма. Вчера тут блистал отрядец, пышно и коряво именующий себя «Конными убийцами Линкольна полковника МакГаррити». Под началом у самозваного полковника (странно, что не генерала) МакГарритти полтора десятка олухов на десяти одрах. Вооружены они четырьмя дробовиками, парой ржавых сабель и длинным лассо. Лассо, на мой взгляд, пригодится им в первую очередь. Эйб Линкольн, несомненно, на нём повесится, едва лишь узрит, какое грозное воинство выставил против него генералиссимус МакГаррити.
Ридли выслушал ядовитую тираду брата без интереса. Его сейчас больше волновала прибыль, которую он мог извлечь с помощью Бельведера:
— К шестифунтовикам боеприпасы достанешь?
— Сколько угодно. — уверил Делани, — На ядрах, правда, не наваримся особенно, на картечи возьмём своё…
Он вежливо раскланялся с сенатором штата, бывшим ещё недавно ярым поборником войны, но с тех пор, как прогремели первые выстрелы, успевшим обнаружить у себя такое количество разнообразных хворей, которое, конечно же, не могло позволить ему, стоящему почти что на пороге смерти, принять личное участие в военных действиях. Умирающий бодро отсалютовал Делани отделанной золотом тростью с подушек открытого экипажа. Улыбаясь ему, Делани продолжил:
— …А на передках с зарядными ящиками грешно не заработать.
Он зажмурился, предвкушая очередной барыш, который принесёт их с Итеном афера. Гешефт основывался на маниакальном нежелании Вашингтона Фальконера закупать что-либо для Легиона на арсеналах штата. Задействовав связи в высших кругах Виргинии, Бельведер Делани сам закупал на арсеналах всё, что требовалось, перепродавая затем полномочному представителю Фальконера Итену Ридли. Надо ли упоминать, что Фальконеру купленное у Делани обходилось вдвое, а то и вчетверо дороже первоначальной цены? Ружья, стоившие шесть тысяч долларов, братья продали Легиону за двадцать, тысячу восьмидесятицентовых башмаков — за две тысячи долларов, шестнадцатидолларовые палатки ушли по сорок за каждую. Левый доход братья честно делили пополам.
— Передки выйдут нам по четыре сотни за штуку. — прикинул Делани, — А Фальконеру отдадим по восемьсот.
— Можно и дороже.
Ридли нуждался в деньгах гораздо сильнее брата. Поездка в Ричмонд являлась для него не только возможностью избавиться ненадолго от докук постылой невесты, но и случаем поднажиться на тесте. Всё в жизни Итена упиралось в деньги. Не растранжирь отец семейного достояния, разве стал бы Итен искать женитьбы на дурнушке Анне? Но искал, потому что верил: богатство решает все проблемы.
Бельведер Делани тоже жаждал денег, но по иной причине. Богатство он полагал лестницей к вершинам власти. Мимо шли миссисипцы: дюжие бородачи, загорелые, мускулистые и вооружённые кремневыми мушкетами, с которыми, наверно, ещё их деды бились за свободу с красномундирниками. По мнению Делани, война должна была продлиться недолго: едва ли промышленно развитому Северу понадобится много времени, чтобы разгромить южные полки. На одном патриотизме не выедешь, а любовью к родине винтовку не зарядишь. Юг, вне сомнения, потерпит поражение, и пробьёт час умного, дальновидного Бельведера Делани. Бельведера Делани, который, хоть был южанином по рождению и воспитанию, душой тяготел к Северу. Нет, он не опускался до шпионажа, но давно дал понять друзьям в Вашингтоне, что они могут рассчитывать на любое его содействие. И когда Север победит, верность Делани будет щедро вознаграждена. Пусть зашоренные глупцы весело маршируют навстречу смерти; хорошо смеётся тот, кто смеётся последним.