— Солдат не должен обвешиваться поклажей, как мул. — твердил Бёрд собиравшимся у него по вечерам молодым офицерам и сержантам.
Заглядывали к нему и Старбак с Адамом. Во дворик школы выносилась скамья и стулья. Угощение приносили с собой, хотя иногда Присцилла пекла пироги или бисквиты. Пели, читали вслух и спорили до хрипоты, обсуждая последние вести с театра военных действий. Новости не радовали. В западной Виргинии северяне нанесли Конфедерации ряд поражений, мелких, но чувствительных, самым позорным из которых был разгром под Филиппи, гордо именовавшийся северными газетами «Наперегонки от Филиппи» из-за скорости, с которой улепётывали от городка захваченные врасплох южане. Страшась окружения, Томас Джексон оставил Харперс-Ферри. Неделю спустя ореол непобедимости северян поблёк, — их высадившийся на побережье Виргинии десант был вырезан под Бетель-Чёрч.
Некоторые известия не подтверждались, как, например, слух о том, что Европа признала Конфедерацию, и Союз молит о мире. Преподобный Мосс клялся в правдивости сообщения с пеной у рта и Библией в руках, но весть оказалась уткой. В таких случаях Бёрд ехидно хихикал и повторял:
— Игра, всё — игра.
— Война — не игра, дядя. — злился Адам.
— Игра, мой мальчик, а Легион — игрушка твоего папочки. Дорогая игрушка, надо сказать, что лично меня обнадёживает. Мы в бой не пойдём, ведь в бою игрушка может поломаться. Когда же игрушки ломаются, карапузы ревут.
— Ты действительно думаешь, что до боёв у Легиона дело не дойдёт? — спросила его жена.
Она обычно сидела с мужчинами до сумерек, а затем, памятуя о завтрашних уроках, которые она теперь вела в одиночку, шла спать.
— Не думаю. Уповаю. Кто в здравом уме станет рваться в бой?
— Нат рвётся. — поддразнил друга Адам.
— Я же сказал «в здравом уме», — отбрил Бёрд, — формулирую я всегда точно, возможно, потому что в Йеле не учился. Вы, что же, в самом деле, рвётесь в бой, Старбак?
Старбак пожал плечами:
— Хочу «увидеть слона».
— Огромный, серый, в складках и непрерывно какается. — быстро описал Бёрд.
— Таддеус! — смеясь, возмутилась Присцилла.
— Я надеюсь на мирный исход, — уточнил Старбак, — Просто хочу знать, что такое — бой.
— Нет ничего легче. — Бёрд бросил ему книгу, — Страница шестьдесят восемь, как мне помнится. Битва под Ватерлоо. Прочитайте, Старбак, и утолите свои странные зоомилитаристические желания.
— А у тебя таких желаний нет? — осведомилась Присцилла.
Она шила флаг, один из многих, что через двое суток, на праздновании 4 июля, Дня Независимости, украсят город. В «Семи вёснах» устраивали по такому случаю гуляния с обедом, парадом, фейерверком и танцами, а потому каждый считал своим долгом внести в празднование свою лепту.
— Слава Богу, нет. — Бёрд попыхал, раскуривая тонкую сигарку, — Битва меня интересует с чисто теоретических позиций, как крайнее проявление владеющих человечеством сильных страстей: гнева, жадности, любви.
— А ты не мог бы начать с углублённого изучения последней? Я бы тебе помогла. — невинно похлопала ресничками Присцилла, и собравшиеся дружно захохотали.
Миссис Бёрд им нравилась, и нравились её пикировки с мужем — забавные и, вместе с тем, полные взаимной любви и уважения.
Тихий дворик, где сидела компания, порос рудебеккиями и маргаритками. За двумя яблонями у покосившегося палисадника расстилался луг, за которым вставали величественные предгорья Блю-Ридж.
— Кого возьмёшь денщиком, Старбак? — затронул северянина лейтенант Дэйви, — Я чего спрашиваю: мне надо список составить.
— Только учти, белые не годятся. — предупредил Бёрд, — Полковник, в неиссякаемой мудрости своей, строго оговорил: денщиками брать только чёрных!
— Да мне денщик без надобности. — пожал плечами Старбак, — Белый он, чёрный или серо-буро-малиновый.
— А я бы взял. Джо Спарроу взял. — задумчиво произнёс Бёрд, — Как полагаете, согласится он ради чести быть моим денщиком мордаху ваксой зачернить?
— Почему Спарроу, дядя? — ухмыльнулся Адам, — Щебетать дуэтом?[15]
— Очень смешно. — скривился Бёрд, — Я обещал Бланш присматривать за ним, вот почему. Хотя как это мне сделать, ума ни приложу.
— Бедолага Лилипут. — сказал Адам.
Кличка «Лилипут» к малорослому Спарроу прилипла давно и прочно. Недостаток роста природа щедро возместила умом: шестнадцатилетний Джо сподобился получить стипендию Виргинского Университета и готовился стать студентом, когда кто-то из соседок подкинул ему на крыльцо юбку. Несмотря на слёзы матери, мальчишка в тот же день пополнил собою ряды Легиона Фальконера. Всё, чего добилась его матушка, Бланш Спарроу, от полковника — гарантии, что, по истечении минимально возможного трёхмесячного срока службы, её отпрыск вернётся домой. Как раз к началу семестра.