Несколько недель, и война закончится, обещал Фальконер. Мать-Конфедерация воздаст каждому, кто приложил усилия для того, чтобы её стяг веки вечные развевался среди стягов наций.
Полковник недаром заговорил о флагах, ибо в следующий момент Легиону были преподнесены знамёна, и преподнесены не кем-нибудь, а превозмогшей ради такого случая таинственную невралгию Мириам Фальконер.
Изящная, черноволосая, с бледным лицом, на котором выделялись огромные глаза, она была одета в тёмный до черноты пурпурный шёлк и шляпу с вуалью. Шествовала миссис Фальконер медленно, и зрители ждали, что она вот-вот сомлеет. Сопровождали её дочь и шесть городских дам, шивших тяжёлые полотнища будущих знамён Легиона Фальконера.
Первое представляло собой флаг Конфедерации, уже с одиннадцатью, по числу присоединившихся штатов, звёздами.[16] На втором знамени был изображён личный герб Фальконеров: три красных полумесяца на белом поле и внизу чёрными буквами девиз «Пылкий всегда!»
Официально утверждённого гимна новорождённое государство пока не имело, а потому оркестр хранил молчание, исключая барабанщиков, отбивавших дробь. Адам, назначенный старшим знамённой группы, вышел вперёд с двумя знаменосцами: Робертом Деккером, чья физиономия почти зажила, и «Лилипутом» Джо Спарроу. Флаг Фальконера Анна передала брату, и Адам вручил знамя Лилипуту. Мириам Фальконер шагнула к сыну, протягивая ему яркий, с жёлтой бахромой, стяг Конфедерации. Адам поколебался мгновение и принял его, затем отступил назад, передал флаг Деккеру. Знамёна затрепетали на ветру, причём Лилипута под весом шёлка безбожно мотало из стороны в сторону.
Крики зрителей стали жиже и стихли вовсе, когда до публики дошло, что слово для благословения взял преподобный Мосс. Он терпеливо ждал этого момента с самого утра, и теперь навёрстывал упущенное, не жалея времени, слушателей и бедолаги Джо Спарроу, по поводу которого в толпе даже начали заключать пари: свалится-не свалится. Ноздри щекотал доносящийся от очагов запах жареного мяса, а преподобный всё требовал от Всевышнего благословить Легион, его знамёна, его офицеров и тяжкую десницу подразделения, коей будут повергнуты враги. Преподобный Мосс разглагольствовал бы и далее, но, едва он умолк, чтобы перевести дыхание, старый полковник Пеникрейк неожиданно резким для человека в его годах баритоном рявкнул: «Аминь!» Публика подхватила спасительный клич, и узнать, что ещё хотел сказать преподобный, к счастью, не удалось. Зато Фальконер, не упускавший возможности ввернуть словечко-другое, заверил горожан, что после победы над янки знамёна вернутся домой.
— То есть, скоро! Как всегда у нас, чёрт возьми!
Оркестр грянул «Дикси» под крики белой публики и чернокожих. Полковник приказал пронести знамёна перед строем, чтобы каждый боец мог посмотреть на них вблизи. Было около двух дня и, пока одного из двух быков, припахивавшего уже скорее горелым, чем жареным, разделывали, сразу подавая на столы, мировой судья Балстрод привёл Легион к присяге на верность Конфедерации. В конце церемонии полковника с женой чествовали троекратным «Ура!», затем бойцам разрешили составить оружие в козлы, снять ранцы и разойтись.
Адам поволок Старбака к палатке для почётных гостей:
— Ты должен познакомиться с матушкой.
— Должен?
— Конечно.
По пути Адам поздоровался со старшей сестрой майора Пилхэма, почтенной старой девой в чистеньком штопанном-перештопанном старомодном платье; приподнял кепи, приветствуя жену бывшего конгрессмена, громко жалующуюся на скуку в Ричмонде, не идущей ни в какое сравнение с бурной жизнью в Вашингтоне. Мириам Фальконер восседала на принесённом из дома кресле. Сидящая рядом Анна робко обмахивала её веером.
— Мама, мой друг Нат Старбак. — гордо объявил Адам.
Огромные глазищи сверкнули на Старбака из-под вуали. Матери Адама было под сорок или за сорок, но, не зная об этом, никто не дал бы ей и тридцати. Кожа гладкая, белая и чистая, как у девочки, губы полные и пухлые, а рука, поданная для поцелуя, ничего не весила, будто птичья косточка.
— Мистер Старбак, — мягко, с придыханием, сказала она, — Добро пожаловать.
— Спасибо, мэм. Честь для меня.
— Встреча со мной? Пустое. Я не столь уж значительная персона. Это так, Анна?
— Не так, мама. Здесь ты самая значительная персона.
16
Со 2 июля 1861 года: Южная Каролина, Миссисипи, Флорида, Алабама, Джорджия, Луизиана, Техас, Виргиния, Арканзас, Тенесси, Северная Каролина.