— Есть вино, — к Салли вернулось хорошее настроение, — холодная курица, хлеб. Ещё эти, цукаты. Орехи. Миссис Ричардсон держит меня для особых гостей, поэтому мне сюда приносят, что надо. И комната у меня здоровская.
Комната, на вкус Старбака, более походила на номер в приличной гостинице. Крохотный камин с бронзовой решёткой, обои в цветочек, на стенах — пейзажи. Два кресла, два стола, на паркете — ковры и плевательницы. В сторону широкой кровати с резным изголовьем и грудой подушек Старбак стремился не смотреть. Салли подошла к окну и, глядя на трещины молний, раскалывавшие небо на западе, призналась:
— Знаешь, я часто тут вспоминаю дом.
— Скучаешь?
— Ещё чего! — фыркнула она, поворачиваясь к нему, — Мне тут больше нравится, священник.
— Нат, зови меня Нат.
— Я всегда мечтала быть леди, настоящей, соображаешь? И чтоб вокруг всё было, как у леди. Мне ма постоянно рассказывала, что должны быть свечи, картинки всякие, ковры. А дом папашин в гробу я видела. Много радости вставать ни свет, ни заря каждый день, чтоб воды набрать? А она жуть, какая холоднючая, особенно зимой! У меня руки всегда грубые были, как наждак. Кровили даже. А теперь нет.
Она триумфально повертела ладошками, давая Старбаку убедиться, что кожа на них белая и нежная, взяла сигару из стакана на том столе, где стояли миски с едой.
— Покурить не хочешь, Нат?
Старбак подошёл к ней, принял табачную скрутку, обрезал, поджёг, отдал обратно Салли, затем раскурил сигару для себя.
— Как ты меня нашёл? — спросила она, окутываясь дымом.
— С помощью брата Итена Ридли.
— А, Делани, да? Странный малый. Они с Итеном, хоть и братья, друг на дружку, вообще, не похожи. А Итена я прикончу. Ей-Богу, увижу — прикончу. Пусть меня потом вешают, что хотят, делают. Миссис Ричардсон говорит, что он, гнида, ныкается от меня, когда сюда приходит. Чует, чем наша встреча ему аукнется.
Она глубоко затянулась. Кончик её сигары ярко вспыхнул в полумраке.
— Как ты оказалась здесь?
Она неопределённо повела плечом и рассказала Старбаку, как приехала в Ричмонд к Ридли. Три или четыре дня он был нежен и обходителен. Потом предложил съездил присмотреть квартирку. Вместо этого два подонка схватили её и бросили в грязный подвал где-то в западной части города. Там они её били, насиловали, и снова били, приучая быть послушной.
— Дитё я потеряла. — бесцветно сказала она, — Оно, наверно, и хорошо. Что тут беременной делать?
Она обвела рукой комнату, намекая на нынешнее ремесло:
— Он их подрядил.
— Ридли?
Салли кивнула:
— Кто ж ещё? Я ему мешала, соображаешь? Вот и нанял парочку поганцев. Один ниггер, а другой белый. Работорговцы бывшие, не иначе. Больно ловко с людьми обходятся. Как мой папаша лошадей объезжает, эти двое объезжают людей. — она отвернулась к окну, — Наверно, меня и надо было объездить.
— Не говори так! — возмутился Старбак.
— Простая ты душа, миленький. — засмеялась она, — Как бы я иначе получила то, что я хочу от жизни? Можешь ответить? Я родилась в хлеву, и подохла бы в хлеву, кабы ма с папашей не подарили фигурку и мордашку, до которых вы, мужики, падки, — она сделала затяжку и отхлебнула вина из бокала Старбака, — Теперь я здесь, и я в ажуре, а этих двоих никогда не встречу опять. И слава Богу.
— Они тебя мучили?
— Чёрт, да. — Салли непроизвольно потянулись к шраму на щеке, — Не ради мучительства, соображаешь? Чтобы слушалась. Когда я орала, они надевали на меня такую штуку для рабов, намордник с железным кляпом. Больно было — жуть. После этого я больше не ныла, и они ко мне железку больше не применяли.
Бессильный гнев захлестнул Старбака:
— Кто они?
— Какая разница, Нат? Люди. — отмахнулась Салли. — С месяц где-то я была у них. Потом пришёл мистер Делани, сказал, что хочет загладить вину братца, забрал с миссис Ричардсон меня сюда. Выходили меня, и мистер Делани предложил выбирать: заколачивать деньгу здесь или идти на все четыре стороны. Я осталась.
— А домой почему не поехала?
Салли передёрнуло:
— Домой? Пусть он провалится, дом этот чёртов! У папаши никогда мозгов не хватало допетрить, что я — девочка, а не мальчишка. Всегда удивлялся, почему я выделываюсь: халупа есть, два пса охотничьих, винтовка, чего ещё для счастья надо?
— Уйдёшь отсюда со мной?
Она жалостливо хмыкнула:
— Миленький, и куда мы пойдём?