Это всё Салли, улыбаясь, думал он. После той памятной ночи Старбака переполняла несокрушимая вера в себя. Он готов был горы сковыривать и реки поворачивать вспять. Чёрт, а ведь он и вправду может стать отличным солдатом.
Рейнольдс божился, что в радиусе пятидесяти километров не найти ни единого пассажирского вагона. Всё, чем располагало депо Роскилла — семнадцать старых «товарняков».
— «Товарняк» — это то, что я думаю? — вежливо уточнил Старбак.
Тот молча указал за окно на череду товарных вагонов.
— Сколько человек поместится в одном?
— Пятьдесят. Ну, шестьдесят.
— Значит, нам хватит. Ещё какие-нибудь вагоны есть?
На станции имелись две платформы. Одна из них и восемь товарняков требовали ремонта. Рейнольдс считал, что воспользовтаься ими можно, если двигаться не слишком быстро. Паровозов не было вообще. Старбак потянулся к Саважу, и Рейнольдс поспешно припомнил, что скоро через станцию проследует локомотив, направляющийся в Линчбург забрать состав с пиломатериалами для постройки артиллерийских гнёзд на побережье.
— Отлично. — одобрил Старбак, — Задержите и развернёте.
— У нас кольцевой для разворота нет.
— Задний ход у локомотивов есть?
Рейнольдс кивнул.
— А до Манассаса далеко?
— Километров сто пятьдесят, сэр.
Старбак ухмыльнулся:
— Значит, поедем на войну задом наперёд.
Вашингтон Фальконер, появившийся на станции во главе пяти десятков конных к полудню, буквально осатанел, когда вместо двух составов, в одном из которых полковника ожидал мягкий вагон, узрел череду из семнадцати ветхих товарняков с двумя платформами и прицепленный задом наперёд локомотив. Машинист ругался, на чём свет стоит; телеграфист перестукивался с Линчбургом, объясняя, куда делся их паровоз, а Рейнольдс лихорадочно расчищал поезду путь на север мимо Шарлоттсвилля.
— Ради всего святого, Нат? — взорвался полковник, — Что всё это значит?!
— Трудности военного времени, сэр.
— Ад и дьяволы!!! Я ведь отдал тебе простейший приказ. Неужели тебе элементарной вещи нельзя поручить?
Он ударил коня шпорами, направив его к изрыгающему проклятия машинисту.
Адам сконфуженно произнес:
— Ты на отца не обижайся. На него столько сегодня навалилось…
— Как прошло с мисс Пилхэм?
— Удручающе. А хуже всего то, что скоро в её положении окажется множество женщин. Сотни.
На улице, ведущей к станции, показалась колонна легионеров. Её сопровождали жёны, дети, матери. Некоторые тащили на себе ранцы своих мужчин.
— Господи, ну и хаос. — меланхолично заметил Адам, — А планировали выехать к Манассасу ещё три часа назад.
— На войне, похоже, все планы идут насмарку. — живо отозвался Старбак, — А уж если идёт по плану, — значит, что-то неладно и стоит задуматься. Надо привыкать к хаосу и учиться самим его устраивать.
— Отец не научится.
— Не вопрос. У него есть я. — Старбак благожелательно улыбнулся Итену Ридли, скакавшему впереди строя.
Натаниэль решил быть любезным с Ридли, не обостряя с ним отношений, пока его не убьёт. Ридли скользнул по Старбаку равнодушным взглядом и отвернулся.
По плану полковника Легион должен был погрузиться в вагоны и отправиться к пункту назначения в тепле и комфорте около десяти утра. Однако в пять вечера состав ещё не тронулся с места. Офицерские лошади и денщики умостились на платформах. Полковник занял служебный вагон локомотива. В товарняках люди, вынужденные делить пространство с частью припасов, набились, как селёдки. Фальконер, вспомнив о своём долге члена правления, решил проявить заботу об имуществе железнодорожной компании и отдал приказ бережно обращаться с вагонами. Он не успел договорить, когда сержант Труслоу пробил топором в стенке товарного щель.
— Дышать-то нам надо. — сумрачно пояснил он и пробил вторую дыру.
Полковник махнул рукой и ушёл к себе, а вскоре в стенках всех вагонов зияли свежие дыры.
За поездом своим ходом должны были двигаться полсотни конных, обе пушки и обоз с тем, что не влезло в вагоны. Свёрнутые палатки и музыкальные инструменты влезли. Их подвесили под потолками, а знамёна в кутерьме едва не забыли на станции. Повезло, что Адам в последнюю минуту случайно наткнулся на кожаные футляры со святынями подразделения, подобрал и отнёс в служебный вагон. Суматоха перед отправкой царила страшная. Орали дети, жёны прощались с мужьями и с сыновьями матери. Кто-то, обнаружив, что фляга пуста, забрался на вышку водокачки. Метались очумевшие офицеры. Фальконер, тщетно пытаясь перекричать шум и гам, раздавал распоряжения. Полковник почему-то думал, что обоз будет добираться три дня, тогда как поезд домчит за сутки.