За ревностную и усердную службу
Донского войска Полковнику
Матвею Платову{13}
«Если кому-нибудь придется быть в таком же положении, — напишет много лет спустя Денис Васильевич Давыдов, — то пусть приведет себе на память подвиг молодого Платова, и успех увенчает его оружие. Фортуна, не всегда слепая, возведет, быть может, твердого воина на ту же степень славы, на которую вознесла она и маститого героя Дона»{14}.
В мае-июне Девлет-Гирей потерпел еще несколько поражений. Между тем и Турция оказалась неспособной продолжать войну. 10 июля 1774 года был подписан мир, по которому Порта признала Кубань границей Российской империи. Опасность татарского вторжения в пределы Дона была ликвидирована. На севере, однако, набрала силу повстанческая армия Пугачева.
Походные полковники Иван и Матвей Платовы были отправлены на крестьянскую войну.
ГЛАВА 2
«Я здесь пою лишь браней честь»
Турция не примирилась с утратой Крыма и отказалась признать Георгиевский трактат. Подстрекаемая Англией, 13 августа 1787 года она объявила войну России. На юге империи началось спешное формирование двух армий — Екатеринославской под началом князя Г. А. Потемкина-Таврического и Украинской во главе с графом П. А. Румянцевым-Задунайским: первая должна была развивать наступление вдоль западного побережья Черного моря в направлении на Очаков-Измаил, чтобы соединиться с австрийцами и выйти к Дунаю; вторая — прикрывать театр военных действий со стороны враждебной Польши. Кубанскому корпусу генерал-аншефа П. А. Теккелли-Поповича, основу которого составляли двадцать семь донских казачьих полков, предписывалось ударить через «вершины снежных гор» на Анапу, где укрылся чеченский «пророк» Мансур.
Война началась о нападения турецкого десанта на крепость Кинбурн, стоявшую на оконечности длинной косы, запиравшей вход в Днепровский лиман со стороны моря. Она защищала недавно основанные Херсон, и Николаев с их верфями и пресекала сообщение между Очаковым и Крымом. Поэтому понятно, почему свой первый удар неприятель решил нанести именно здесь. Заботу о безопасности этого важного в стратегическом отношении района фельдмаршал Г. А. Потемкин возложил на генерал-поручика А. В. Суворова, который и развернул деятельную подготовку к отражению неизбежного нападения врага: ремонтировал старые укрепления, воздвигал новые батареи, наблюдал за маневрами султанского флота.
В течение полутора месяцев после объявления войны турки готовились к высадке десанта на «узкий язык косы», время от времени бомбардируя Кинбурн со стороны моря. Но и гарнизон крепости не бездействовал. Русская артиллерия действовала столь успешно, что однажды разнесла в щепки большой линейный корабль противника, пустив на дно все его пушки и экипаж в пятьсот человек. 30 сентября обстрел усилился и продолжался с трех часов дня до глубокой ночи, из чего А. В. Суворов заключил: с рассвета, на праздник Покрова Богородицы, следует ждать незваных гостей. И не менее пяти тысяч.
Утром, как и положено в праздничный день, Александр Васильевич отправился в церковь. Огонь с неприятельских кораблей нарастал. Турецкие пушки жестоко косили русских солдат, рвали в клочья палатки, разрушали слабые стены крепости и жилые дома, а он, как ни в чем не бывало, продолжал молиться, приказав артиллеристам не отвечать ни одним выстрелом:
— Дайте им выгрузиться без малейшего препятства.
— Уж не помутился ли разум у нашего командира? — спрашивал своего товарища один молодой офицер.
— Позволить столь сильному неприятелю свободно устроиться и изготовиться к атаке! — возмущался другой.
Суворов неистово крестился, прося у Бога помощи в осуществлении давно задуманного плана. А намечал он не просто отбить десант неприятеля, а полностью истребить его в полевом сражении. Потому и приказал генерал-аншеф не мешать выездке. И вот…
В таком вот ритме солдатской песни передалось нам настроение того дня, надо думать, подогретое упоением победы. А какой ценой она досталась?
