А еще Алиса думала, какая на самом деле эта загадочная Руби с искрящейся улыбкой.
И через пространство и время, и звездную вселенную, пролетая над миром, доносился нежный голос:
So if you have a minute why don't we go,
Talk about it somewhere only we know?
This could be the end of everything.
So why don't we go, somewhere only we know,
Somewhere only we know…
2011
Аутсайдеры
Руби
Большие зеленые глаза цвета травы на солнечной лужайке захлопали пушистыми ресницами. Руби отдернула шторы и зажмурилась, подставив лицо солнцу.
На экране компьютера Том смеялся таким веселым заливистым смехом, что она тоже расплылась в улыбке. Ямочки на щеках, веснушки словно запрыгали от радости. Она откинула непослушную прядь волос, оставив на лбу и кончике носа пятнышки оранжево-золотистой краски.
Тихо звучала «Somewhere Only We Know» Keane, чтобы не разбудить родителей утром в субботу. Руби обычно просыпалась с первыми лучами, а то и задолго до рассвета, потому что вдохновение просыпалось еще раньше и спать больше не давало, приятно мурлыкало, и скреблось, и потягивалось где-то в глубине души, стремясь вырваться на свободу.
Пальцы были перепачканы краской, а в комнате всегда царил творческий беспорядок. Весь пол усеян кусочками цветной бумаги, серебристыми обертками от конфет, бисером и пуговицами, рассыпанными из опрокинутой банки, карандашами, незаконченными рисунками, раскрытыми книгами и журналами по искусству и музыке.
Руби вдохнула медовый запах краски и принялась размазывать пальцем медленно растекающуюся кляксу на белом листе бумаги, держа одну кисточку в зубах, а другую заткнув в растрепанные со сна волосы. Коробочка акварели похожа на игрушечную пианинку с разноцветными клавишами. Яркие баночки гуаши выстроились на столе, на табуретке рядом с мольбертом и даже на полу, грозясь в любой момент опрокинуться и заляпать такими же веселыми кляксами линолеум.
На окне в хрустальной вазе стояла сухая роза с раскрашенными лепестками и листьями. По стеклу не спеша катилась золотистая капля, оставляя сверкающую радужную полоску.
Тим что-то тихонько говорил о музыке, задумчиво глядя куда-то в сторону своими темными бархатными лучистыми глазами. А Ричард барабанил палочками по колену и так мило добавлял неуверенное «probably» после каждой фразы…
Заиграла «Everybody Changing». Руби глянула поверх мольберта на черно-белые фотографии музыкантов, занимавшие почти всю стену. Почетное место вместе с The Beatles занимали ее любимые Keane. Руби наверно единственная преданная поклонница Keane в этом городе, забытом музыкой. И безнадежно влюбленная в Тима Райс-Оксли, лучшего в мире клавишника и поэта…
Nikon нетерпеливо и заманчиво поблескивал объективом. Папа подарил на двенадцать лет. Старенький Зенит лежал на полке как музейный экспонат.
Она весело подмигнула драммеру Ричарду, чьи потрясающие фотографии вдохновляли ее на то, чтобы вскакивать с утра пораньше и лазить по всему городу и окрестностям в поисках невероятных кадров, как и Ричард где-нибудь в Америке или Европе во время турне, или в своей родной Британии…
Алиса
Алиса проснулась с приятной мыслью, что первый день каникул, и можно понежиться под теплым одеялом. Можно и весь день проваляться. Хотя за окном уже вовсю светит холодное ноябрьское солнце, на кухне мама гремит посудой, папа кашляет от сигаретного дыма и шуршит газетой, телевизор передает 10-ти часовые новости. По радио Чайф поют про оранжевое настроение.
Алиска сладко зевнула, одной рукой потянулась за томиком «Дневников Адриана Моула», другой за пультом от телевизора. Поймала A-One, где как раз крутили старенький клип Кайзеров «Modern Way».
Кайзеры весело напомнили, что сегодня должна заскочить Соня, они собирались смотреть кино. В котором часу она появится – неизвестно даже ей самой, будет дрыхнуть сурком как минимум до полудня, пока бабушка за ноги не вытащит из постели.
Вкусный запах поджаристых тостов с маслом и старшая сестра, сонной мухой припершаяся в комнату и шмякнувшаяся в кресло с настроением поболтать, заставили вылезти из-под одеяла. Родители дремали в гостиной, уткнувшись в газету и шитье. Алиса жевала бутерброды, болтая ногами в пушистых тапочках, и время от времени поглядывая на экран телевизора поверх книги. Сестра как всегда завладела пультом и щелкала по каналам, пока не наткнулась на какую-то старую советскую киношку про колхоз, трактористов, доярок и соц. труд. Она тихонько хихикала, булькая чаем, мечтала о сигаретке, а под глазами чернели круги от размазанной туши.