— Спасибо! — Маргарита рассеяно стала смотреть на то, как Марька выгружает на тумбочку заботливо упакованные Глафирой кузовки. — Как Славик?
— Хорошо, — Марья впервые посмотрела на мать заинтересованно. — Уже привык к нам, играет, кушает, много гуляет. Всем табором за ним смотрим. Тебе разве дядя Игорь не звонил, не рассказывал? Женька ему по три раза в день отчитывается.
— Звонил, просто мне интересно было услышать от тебя… — Рита вновь замолчала.
Марьяна с интересом разглядывала лежащую в постели женщину.
И это ее мать? Такая нерешительная, ранимая, ведомая, которая даже двух слов родной дочери после скандала сказать не может. И об этой женщине она мечтала все детство, с ней хотела быть рядом?
— Марь, может поговорим? — Рита посмотрела на дочь с затаённой надеждой.
Марька едва не рассмеялась. Ну да, разумеется, это наивное дитя думает, что в честь болезни они помирятся и все будет как раньше. Святая простота, как же все в ее мире легко. Поплакали, попереживали и все снова все по-прежнему. Ей ведь и в голову не приходит, что Марья на нее обиженна по-настоящему, что ей больно и такая боль не проходит от какой-то встряски.
Но поговорить и правда было нужно. Даже без всякой гештальтпсихологии, которой их регулярно пичкала умная Дарина, Марьяна понимала, что переболеть может только то, с чем окончательно покончено. Нужно разобраться со всем этим раз и навсегда, чтобы больше не возвращаться.
— Хорошо, мам, давай поговорим, — согласилась девушка.
— Марьяна, — Рита, наверное, в первый раз в жизни серьезно посмотрела на свою дочь, — д, я перед тобой виновата. За тот кошмар, который происходил у нас в семье, когда мы с Виктором еще жили вместе, за то, что оставила бабушке и сестре, хотя знала, что они могут быть резкими, — (на этих словах Марьюшка скривилась от через чур мягкого слова). — за то, что так мало присутствовала в твоей жизни, за то… — женщина замолчала, так и не сумев подобрать нужных слов, но за нее договорила Марьяна.
— За то, что так и не сумела полюбить по-настоящему. Называй все своими словами хоть сегодня, — в голосе Марьяши не было обиды, девушка просто констатировал факт.
— За то, что не смогла стать для тебя хорошей матерью, — привычно смягчила Маргарита.
Марька только немного скривила губы. Пусть говорит как хочет, сути это никак не поменяет.
— Марь, я старалась, честно! — в голосе Риты послышался надрыв, — но почему-то никак не получалось. Отношения с Виктором забирали все силы, родня настаивала на своих методах воспитания…Я запуталась где хорошо, а где плохо, совсем запуталась! — женщина заломила пальцы от переизбытка эмоций.
Марьяше даже стало ее жалко. Ну что она хочет от забитого ребенка, который рос в тех же условиях, что и она сама. Это у Марьюшки нашлись силы сопротивляться, видимо действительно отцовская порода взыграла, а Рита всегда была слабым, ранимым, ведомым ребенком. Мотылялась, как листок в ураган, по жизни, куда ей еще и ребенка воспитывать?
— Ты знаешь, — задумчиво проговорила Марья, — раньше я мечтала о тебе. Мечтала увидеть хотя бы на минуточку, прикоснуться, чтоб ты была рядом. Жить с тобой было самым большим счастьем. Мне казалось, что будем мы вместе и все проблемы от этого решатся, все станет хорошо, никакие преграды нам будут не страшны. Но я ошибалась. Тебе не стоит себя винить в том, что тебя не было рядом, ведь ничего хорошего ты мне дать не могла. Я тебя прошу, хоть Славику дай! — Марька подскочила и требовательно посмотрела на мать. — Хоть с ним будь ласковой, надежной мамой, будь с ним вместе, а не рядом, как когда-то со мной. У тебя есть дядя Игорь, он за вас заступится, тебе больше не нужно переживать о будущем. Да будь же ты хоть с братом нормальной матерью, ну со второй же попытки у тебя должно получиться! И я тебя заклинаю, не подпускай бабушку с теткой к вашей семье! Ты же видишь, что от них одни неприятности! Научись ты думать своей головой и смотреть критически на вещи! А если не можешь, хоть мужу своему верь!
— Хорошо, — голос Маргариты был тих и слаб. — Я обещаю тебе, что не буду позволять маме и сестре вмешиваться в мою жизнь. Зря ты так о них, но ради тебя я обещаю.
Марьяна спокойно кивнула.
— Вот и умница, — согласилась она.
Ну вот, кажется она стала родителям своему родителю. Тоже какая-то форма семейного извращения, Дарька когда-то о таком говорила.
— А теперь звони в опеку и скажи, что ребенок у нас потому что ты его отдала, а то до приезда дяди Игоря замучаемся по триста раз в день дом вылизывать и Славу купать.