— Да ну его нафиг, эту измену! Хватит кукситься, возвращайся, сделаем вид, что ничего не было.
— Какая к черту измена?! — Евгений повернулся и удивленно взглянул Марьке в глаза, впрочем, удивление почти мгновенно перешло в бешенство. Марьяна еще ни разу в жизни не видела Женю таким злым, как сейчас.
Парень резко вскочил и навис над маленькой Марьюшкой. Он был одет в ту самую рубашку, в которой от нее уходил, и те же самые брюки. Одежда была помятой, потрепанной, впрочем, как и сам Евгений. Бледнющий, словно вампир, даже лихорадочного румянца не видно, темные волосы всклочены, глаза горят безумием.
— Вот это поворот! Жека, ну ты и ловелас! — уважительно присвистнут Мишка, но тут же опомнился. — Кобель ты последний, Жека! Не ожидал я от тебя такой подставы.
— Вот это поворот! — только и смог выпалить Артем.
— Сашка, дай этому Казанове в глаз, — в гневе выпали Ангелина, — хотя не надо, я сама, только за табуреточкой сгоняю!
Гела уже рванула с кровати, но ее удержал мудрый Вадим, на Сашке с двух сторон повисли Даря с Глафирой, ибо Александр рвался мстить за ребенка.
Но Марьяна с Евгением не слышали всего этого цирка, ребята смотрели друг на друга, Евгений с безумной смесью злости и отчаяния, Марька с отчаянной нежностью и любовью.
«Довела мужика», — билась дурная мысль на краю ее сознания.
— Пойдем! — Женя резко схватил любимую за руку и потянул к двери. — Нам на многое обсудить!
Ребят провожали разочарованные вздохи друзей. Всем было безумно интересно, что же произошло у этой парочки.
— Рассказывай все, сию секунду! — велел Женька быстро шагая по общажному коридору. — В подробностях, — добавил он хмуро.
Сбитая с толку Марьяна затараторила, вываливая всю историю от начала до конца, поспевая по лестнице вслед за любимым.
Женя автоматически подстраивался под короткие, девичьи шажки. Он тащил Марьку за собой, но тащил не грубо, скорее, как строгий родитель, который ведёт отчитывать непослушное дитя, крепко сжимая его ладонь.
— Дура! — выпалил Женька, когда поток торопливых слов подошёл к концу. — Марья, ты фантастическая дура! — закричал он отчаянным гневом.
Ребята стояли друг напротив друга в тесном дворике общежития. Марька удивлённо смотрела на злого Евгения, она ещё ни разу в жизни не видела, чтоб любимый приходил в такое бешенство.
— Ну как ты могла в эту чушь поверить?! — ревел Женька, нависая над Марьяшей. — Когда ж ты начнёшь уважать и меня и себя?
— А что мне оставалось делать? — растеряно пробормотала Марьюшка. — Все было очевидно.
— Меня надо было растолкать, оплеух надавать, скандал устроить. В идеале, конечно, спокойно поговорить, но на это уже и не надеюсь, — Женька схватился за голову и присел на высокую ограду клумбы.
— Жек, прости, — слова Марьи прозвучали жалобно и по-детски. — Она была такой уверенной, убедительной, а ещё… — девушка помялась, формулируя мысль.
— А ещё, ты по-прежнему уверена в том, что она подходит мне больше чем ты, — грустно закончил Женька мысль возлюбленной и притянул ее, устроив у себя в объятиях. — Марья, и все же ты просто непроходимая дура!
Было странно слышать из уст интеллигентного, сдержанного Жени такие ругательства, но Марьку они не капли не обижали. Наоборот, девушка вдруг поняла, что окончательно довела свою каменную стену до ручки.
— Ты иногда творишь вещи, которые не поддаются никакой логике! — продолжил возмущаться Женя, глядя поверх Марьюшкиной макушки, потому что сама она была плотно прижата спиной к его груди, — ты ведёшь себя, будто сумасшедший подросток, ты из раза в раз унижаешь меня своими жалостью и недоверием. Но я всё равно люблю тебя, Марь! Я безумно люблю каждую черту твоего дурного характера, каждый твой взгляд и каждую мысль. Я не представляю себе и дня без твоей бесконечной заботы и нравоучений. Ты самая прекрасная девушка, которая есть на свете! И мне страшно представить, что какое-то недоразумение могло нас разлучить.
— Я тоже люблю тебя, Женька! — Марьяна повернулась к возлюбленному и закинула руки ему на шею. — И я больше не думаю, что мы друг другу не подходим. Наоборот, нет в этом мире людей, подходящих друг другу так же сильно, как мы с тобой.
На лице Женьки появилась дурная, блаженная улыбка.
— Поняла наконец! — воскликнул он. — Жаль, что так долго к этому шла. Ладно, пойдем, разберемся с Вероникой раз и на всегда, а потом домой. Соскучился по тебе безумно!
Парень отлепился от клумбы, бережно взял Марьюшку за руку и повел ее в общежитие.