Стелла открыла рот. Потом закрыла. Потом открыла снова и снова закрыла. Если честно, я готова была поддержать мачеху в ее чувствах, потому что уж кем-кем, а рыцарем в сияющих доспехах Душан точно не был. Скорее, они с Арлеттой соревновались, кто больше напакостит.
Да и с чего бы ему меня защищать?
— Да-да, маменька, я сам видел, — с кристально честным взглядом подтвердил Душан. — Так что, как я понимаю, здесь произошло какое-то странное недоразумение. Или… нет? Или Арлетта решила оболгать Лив? Ай-яй-яй, как некрасиво, сестрица.
— Ничего не понимаю, — мачеха переводила взгляд с сына на дочь и обратно. Будь на ее месте я, меня не стали бы даже слушать, но Душан у Стеллы ходил в любимчиках. Между ним и сестрой она всегда принимала его сторону, поэтому сейчас только рявкнула: — Арлетта!
— Ненавижу тебя! — прошипела девица. — Чтоб ты сдох! Чтоб тебе кислые грибы попались, и ты всю ночь с нужника не слезал!
— Вот и все поздравление с Появленьем, — развел руками Душан и подмигнул мне.
— Арлетта! — рявкнула Стелла уже более грозно. Правда, тут же голос понизила, явно собираясь отчитать дочь, когда снова заговорил ее брат:
— Придешь сегодня на праздник в честь моего Дня появленья, Лив?
Моя челюсть, до этого и без того ставшая тяжелой после его поступка, сейчас потянулась вниз с неумолимой силой.
Что это на него нашло?
— Все! Решено! Маменька, Лив должна присутствовать на моем празднике. — Душан хлопнул в ладоши, не дожидаясь ответа. — И вот тебе железный аргумент, если сомневаешься: нельзя ее постоянно прятать, она же наша сестра. Скоро слухи пойдут… Если уже не пошли.
— Но как же… — окончательно растерялась Стелла. — У нее же нет платья…
— Арлетта одолжит. Она у нас провинилась, вот и одолжит. Правда, сестрица?
Сестрица явно собиралась сказать все, что думает о братце, но под тяжелым взглядом Стеллы стушевалась, буркнула:
— Угу. — И поспешила ретироваться.
— Что ж, я думаю, предложение дельное, — вздохнула Стелла, выглядевшая несколько… обескураженной. — И правда, Ливи, давно пора тебе с нами за стол садиться да к гостям выходить. Глядишь, и жениха тебе подберем хорошего…
— Рано ей пока жениха искать, — перебил мать (только ему такое дозволялось) Душан. — Если хоть посмотрит кто не так, пожалеет.
— Защитничек ты мой! — расчувствовалась Стелла. — Вот, Ливия, не ценишь ты того, что у тебя есть. Такой брат! Горой за тебя встанет.
— Вот именно. — Душан снова мне подмигнул, явно намекая, что я должна ценить свалившееся на меня счастье.
Что касается меня, я только кивнула Стелле:
— Мне еще Дороте помогать надо. Я пойду.
Она всплеснула руками:
— Конечно. Конечно иди, золотце ты мое!
Подавив желание скривиться от этой фальшивой заботы, я заспешила по коридору к себе. Только свернув за угол, вспомнила, что забыла книгу для Фабиана, но возвращаться туда, откуда по-прежнему доносились голоса мачехи и сводного братца, а тем более с ошейником, не хотелось. Вздохнув, все-таки поднялась к себе, сунула находку под подушку. В обед буду бегать, отнесу и спрячу обратно, и книгу Фабиану принесу. Все равно он сказал, что не выспался, так что еще часика два точно отдыхать будет.
Вот только что с приглашением Душана делать?
Не к добру это все. Ой не к добру!
Хьяртан-Киллиан Эртхард
— Мы не можем просто сидеть и ничего не делать…
— Вы же обещали, что лечение поможет… Тогда какого ларга он похож на овощ?!
Первый голос, охрипший от беспокойства, принадлежал Бьяртмару. Второй, в который на последней фразе ворвалось почти звериное рычание, — Дойну. Хьяртан отметил это с каким-то отстраненным безразличием, почти без удивления. Кажется, у него даже на выражение простых эмоций сил не осталось. Дойнарт редко повышал голос. Если и злился, то мастерски глушил в себе малейшие вспышки гнева, пряча их за маской ледяной невозмутимости. И тут на тебе — рычит и ярится!
— Мы… мы делаем все возможное, светлейшие. — Третий голос, пронизанный страхом, принадлежал целителю.
То ли Юлиану, то ли Каэтану…
Снежный заставил себя разлепить веки и, морщась от боли, теперь пульсировавшей не только в ране — во всем теле, попытался приподняться. Спальня закружилась перед глазами.
— Очнулся! — К нему тут же бросился младший брат.
А старший, схватив целителя за грудки, процедил:
— Значит, делайте невозможное. Если его величество уже завтра не присоединится к нам за завтраком, отправишься кормить гротхэнов. Собою.
В глазах немного прояснилось, и Хьяртан увидел, как лекарь в панике закивал, лишь бы его отпустили.