– Джейн! Ты всегда винишь Джейн! – выкрикнул он. – Не притворяйся бескорыстной, Клара. Возможно, другие и поверят тебе. Но меня не одурачишь.
– Нет, – прошептала она. – Это правда. Я делала это для них и думала, что смогу с этим справиться.
– А теперь?
Он навис над ней.
– Я не могу. Теперь, когда сэр Николас здесь, когда в любой момент он может сделать мне предложение, меня охватило отчаяние. Я не питаю никаких чувств к этому англичанину. Мое сердце принадлежит тебе. – Дрожащими пальцами она коснулась его губ. – Он слишком опытный. Слишком светский для меня. Я его боюсь. Но ты, Генри… мой нежный Генри…
Она привстала на цыпочки и прижалась губами к его губам. Затем покрыла поцелуями его лицо. Она целовала его так же целомудренно, как он целовал ее полгода назад, когда сделал ей предложение.
Генри схватил ее за волосы и грубо оторвал от себя, заставив вскрикнуть, и заглянул ей в глаза.
– Что будет, если я тебе поверю? Я снова стану в твоих глазах посмешищем. Допустим, ты отправишь прочь ухажера, пугающего тебя своей… зрелостью. Хочешь знать? Завтра же твоя ненасытная, жадная натура поднимет голову, и появится другой, чтобы занять его место.
– Нет!
– Да! Потому что ты знаешь, что у жены сельского священника не будет каждый сезон новых платьев. Не будет заграничных путешествий и приемов в Лондоне. И десятки поклонников не будут увиваться за тобой по гостиным Бата. Ты умрешь от скуки, Клара. Ты проклянешь меня навеки.
Она покачала головой:
– Я останусь верна своему обещанию. Я никогда не пожалею, что связала с тобой жизнь. – По ее щекам продолжали струиться слезы. – Мне хватит нашей любви. Я больше ни о чем тебя не прошу.
– А что будет с твоими родителями? С честью, которую ты якобы собиралась вернуть вашему имени?
– Я… я не в состоянии думать об этом сейчас. Когда существует опасность потерять тебя навеки.
– Ты такая красивая, – прошептал он с горечью, пожирая взглядом ее лицо. – Такая молодая, наивная и красивая.
Не успела Клара возразить, как он прильнул губами к ее губам. Поцелуй его не был целомудренным, в нем была страсть долго подавляемого желания. Зарывшись сильными пальцами в ее волосы, он терзал ее губы, понуждая раскрыться. Она подчинилась, и его язык скользнул внутрь. Клара сдавленно ахнула и почувствовала, как от его жара плавится ее тело. Ощутив вдруг свое тело, она поняла, что хочет большего. Она обвила руками его шею.
Но он неожиданно оттолкнул ее от себя.
– Теперь я понимаю тебя лучше, чем раньше. Ты, как ребенок, хочешь иметь то, что тебе недоступно.
Клара качнула головой и попыталась вернуться в его объятия, но он отстранил ее.
– Твоего «нежного Генри» больше нет, – произнес он насмешливо. – По глупости своей он обращался с тобой как с редкостным хрупким цветком, но лишь обжегся о его прекрасные лепестки. Ты выбрала свой путь шесть месяцев назад. – Его голос посуровел. – Выходи замуж за своего англичанина. Желаю тебе получить все то, о чем ты мечтаешь, а меня оставь в покое.
С этими словами он исчез за дверью.
Ошеломленная Клара смотрела на закрытую дверь, затем отвернулась к стене и разрыдалась. Стоя в одиночестве, она оплакивала свою единственную любовь, которую по глупости потеряла.
Ее лошадь была приспособлена к мягкому торфу и ухабам пересеченной местности Ирландии. Джейн обладала всеми качествами опытной наездницы, чтобы справиться с горячим животным.
С четверть часа женщина лидировала в захватывающей гонке. Вверх и вниз по холмам. С развевающимися за спиной черными волосами она с поразительной легкостью и грацией перепрыгивала через ручьи, канавы и живые изгороди.
Высокий темп скачки, заданный этой чертовкой в юбке, не позволял Николасу поддерживать с ней разговор. Если путь пролегал по ровному зеленому лугу, она срезала углы, продираясь через какой-нибудь узкий проход с торчащими в крутых склонах острыми краями белого камня, таящими угрозу для лошади и всадника.
Отстав от нее на полполя, Николас выбрался из широкого стремительного ручья и покачал головой, дивясь ее энергии. Он не мог не отдать ей должного. Джейн Пьюрфой с успехом использовала каждую уловку, чтобы замедлить его движение и увеличить расстояние между ними. То, что ее вынудили взять его с собой, не значило, что она согласилась терпеть его общество. На вершине следующего холма Николас заметил, что Джейн натянула поводья, и быстро догнал ее.
Щеки Джейн покрылись здоровым румянцем. Она повернулась к нему в седле, сверкая черными глазами. От изнурительной гонки ее грудь высоко и часто вздымалась.