– Ты полагаешь, меня интересуют подобные глупости?
– Дело в том, что она жутко напугана, что это может появиться в Интернете. Она мне звонила вчера. Обещает поддержать хакеров в своей передаче. Но она хочет, чтобы мы уничтожили эту запись.
Флёр пересказала аргументацию Элианы, и Фарид поклялся, что у него этой записи нет. Когда она повесила трубку, он, с наслаждением предвкушая месть, продолжил манипуляции над образом Элианы.
В одиннадцать он закрыл файл. Множество рыбок превратили экран монитора в аквариум, Фарид спустился в лифте, вышел из здания ВСЕКАКО H ET и направился в резиденцию корпорации на противоположной стороне эспланады Дефанс. Посреди огромной площади он вдохнул свежего ветра. Вокруг множество людей в костюмах и галстуках, с кейс-атташе, с ноутбуками, с мобильниками у уха, по которым они разговаривали на ходу; люди эти направлялись на деловые встречи в геометрические фигуры из стекла и стали. Фарид восхищался чистотой этой футуристической архитектуры: здесь было все не так, как в Нью-Йорке, где башни высились над бакалейными лавочками старого квартала; нет, то был скорее некий пространственный город, расположенный вокруг взлетно-посадочной полосы, город с квадратными, овальными, удлиненными или распластанными вширь конструкциями, гектарами тонированных стекол, населенный преданными служителями финансов, торговли и высоких технологий.
Башня Всеобщей кабельной, одна из самых изящных, была подобна хрупкому сооружению из зеленовато-прозрачного хрусталя, вся в отблесках закатного света. Идя к ней, Фарид подумал, как хорошо было бы жить здесь, вдали от центра Парижа и его наскоро отремонтированных домов. Район Дефанс в очередной раз напомнил ему то, о чем он мечтал в детстве: полнейшая совершенная современность, в окружении которой он станет высокоэффективным деловым человеком и женится на красавице блондинке, обязательно европеянке, такой же поклоннице всего нового, как он сам. Профессионально он почти достиг того, о чем мечтал. А вот если говорить о любовной линии, то вместо блондинки у него пожилой гей редкостной занудности, от которого он не знает, как избавиться.
Устремленная ввысь башня ВСЕКАКО стоит на более широком основании того же зеленовато-прозрачного цвета. Люди безостановочно выходят и входят в зеркальные двери, над которыми висит гигантский портрет Рембо, подобно портрету диктатора в тоталитарной стране. Фарид вошел и направился к регистраторшам, сидящим перед стеной из телевизионных экранов, которые принимают одновременно полсотни каналов, и гордо объявил, что ему назначила встречу Ольга Ротенбергер, заместительница директора и правая рука Марка Менантро. Сообщив о его приходе секретарю, регистратор протянула ему нагрудную табличку, и он прошел к охраняемому входу для личного досмотра.
Через десять минут молодой араб несмело вошел в кабинет самого высокопоставленного руководителя корпорации, с которым он когда-либо встречался, если не считать Марка Менантро, сидевшего на Капри рядом с ним. Но роста она была, дай бог, метр пятьдесят. Он вспомнил, что видел эту блондинку с гладкой прической под бугенвиллеями и гирляндами фонариков. Она решительным шагом подошла к нему, выпятив груди, словно старалась походкой компенсировать недостаток роста. Ироническая гримаска чуть искривляла ее тонкие губы. Она проводила Фарида в угол кабинета, предложила сесть и заговорила с легким немецким акцентом:
– Вам, конечно, неизвестна причина, по которой я пригласила вас прийти. Коротко говоря, административный совет ВСЕКАКО недавно попросил меня проследить, чтобы определенные сумасбродства не повредили уверенному развитию нашей корпорации…
То, как она произнесла «сума-сбродства», тщательно выговаривая каждый слог, свидетельствовало о силе воли и непреклонности этой женщины. Однако в юбке чуть выше колен и ласковом выражении ее лица было нечто поощряющее. Фарид мгновенно сообразил то, что и следовало сообразить: некоторые экстравагантные выходки Менантро плохо восприняты в руководящих кругах ВСЕКАКО, и Ольга Ротенбергер должна была в тени шефа контролировать его безрассудства. А она как раз перешла к сути дела:
– Вы поймете, что я была крайне удивлена, узнав, что наш президент дал вам зеленый свет на поддержание регулярных контактов с ассоциациями хакеров, – это слово она произнесла с великолепным американским произношением, что особенно выделялось на фоне ее немножко школярского французского, – то есть с теми, кто ворует наши труды.
Фарид забеспокоился: уж не совершил ли он ошибку? Но заместительница генерального поторопилась успокоить его:
– Вы поймите, я вас ни в чем не упрекаю. И даже думаю, что вы заслуживаете более высокого положения в нашей компании.
Фарид, облаченный в костюм, приличествующий перспективному работнику, даже немножко приосанился, а она продолжала:
– Впрочем, вы всегда спрашивали дозволения у своих шефов, а это качество, которое я очень ценю!
Последние слова она опять произнесла с немецким акцентом и на повышенных нотах, словно давая выход скрытому негодованию по поводу всех тех, кто не дает себе труда советоваться со своими начальниками. Нахмурив брови, она уточнила:
– И это отличает вас от некоторых особ, которые хотят пользоваться ВСЕКАКО и говорить при этом все, что им угодно, – под предлогом, что это проявление свободы и независимости ума. Кстати, что вы думаете об этой новой передаче «Охота на ведьм»?
Похоже, она ненавидела Элиану Брён. Фарид предпочел проявить сдержанность:
– По правде сказать, я не видел ее.
– Забудем! Думаю, я не единственная, кто считает, что недопустимо из якобы стратегических соображений позволять пиратствовать в наших системах; нельзя поддерживать отношения с хакерами, которые отвергают правила. Существует закон, и, по моему мнению, единственный способ разбираться с подобными проблемами – это суд.
Фарид с трудом удержался от того, чтобы не высказать свое несогласие:
– Вы хотите сказать, судебный процесс?
– Разумеется!
– Если вы позволите высказать мое мнение, то я не думаю, что это даст какие-то результаты. Вы никогда не сможете контролировать миллионы хакеров, сидящих за своими компьютерами по всему свету.
– Для меня это вопрос принципа, и надо уважать принципы.
– Да, разумеется, но… чтобы это было эффективно. Конечно, у Марка Менантро бывают иногда неожиданные идеи. Но что касается его предложения приручить молодых волчат информатики, я думаю, тут он прав.
– Послушайте, дорогой Фарид… Вы позволите мне называть вас Фаридом? – Блондинка смотрела на него, и ее маленькие глазки блестели. – Зовите меня Ольга… Я буду говорить без обиняков: Менантро – ваш патрон, и вы обязаны исполнять его указания. Но, скажем так, я советую вам быть осторожным с хакерами.
Несмотря на многочисленные обязанности, заместительница директора считала своим долгом отводить на каждую встречу определенное время, а когда оно заканчивалось, быстро высказывала свое решение. И, уже провожая Фарида к выходу, она произнесла:
– Мы поговорим обо всем этом недели через три-четыре.
В дверях кабинета их тела сблизились; слегка смущенные, они стояли напротив друг друга, и крохотная блондинка выпятила грудь в сторону высокого брюнета. Когда она пожимала ему руку, он одарил ее лучезарной египетской улыбкой, какая иногда озаряла лицо этого современного информатика. Взволнованный, он вышел в коридор. В голове у него родились странные видения: он представлял себе их в круизе для влюбленных, представлял детишек, блондинистых, как немцы, и бронзовокожих, как арабы… и вдруг подумал, что Ольга уж очень маленькая и спать с ней будет жутко неудобно. У него возник вопрос: почему какая-нибудь деталь всегда подавляет в нем желание переспать с женщиной?
3
Элиане не очень нравилась эспланада Дефанс: холодная организация пространства, фаллического вида башни, кричащая дешевка стекла и металла, точно архитектурная ода духу предпринимательства. Когда она впервые вошла в свой кабинет на двадцать первом этаже здания ВСЕКАКО, то испытала чуть ли не облегчение, обнаружив, что из окон открывается вид на рабочие кварталы Нантера, дома-клетушки района Катр-Сезон, паркинги опасных поселков и далее – на тянущиеся к западу бесконечные пригороды. Реальность была здесь, перед ней; случай поставил все на место.