Когда любовники расставались на ступенях вокзала, взгляды их были пусты. При прощании Сиприан легкомысленно махнул рукой, словно все это не имело особо большого значения. Они поцеловались почти что отчужденно и торопливо разошлись. Сиприан шел к поезду, думая о жене, которая ждала его. Элиана собралась было взять такси, но переменила решение и села в автобус. И пока он ехал к левому берегу, она старалась не думать ни о чем, кроме заката, алеющего над Парижем.
Красота всегда представлялась ей как некая несправедливость. Отсвет, который красота бросала на жизнь, был оскорблением – неприкрытым оскорблением, чтобы заставить нас поверить в счастье и ощутить столь близкое его присутствие. Бесконечное открылось, чтобы тут же скрыться. Оно было здесь со всеми своими упоениями, потом бросило нас, и мы катимся от испытания к испытанию.
4
Страх потерять место подействовал на Элиану как удар кнута. В течение нескольких месяцев она одурманивалась флюидами власти, забыв о своих принципах. Сейчас же, когда возникла угроза, возродилась подлинная Элиана, верная своему инстинкту борьбы, своей бескомпромиссности. В семь утра она разбудила сына и отправилась с ним выпить кофе в соседнее бистро. Там она все ему рассказала, затем проводила до лицея, посулив:
– Ты увидишь, твоя мама покажет им, с кем они связались!
Она сходила в парикмахерскую и попросила постричь волосы, чтобы снова подчеркнуть жесткие и резкие черты лица. Когда она вернулась, то нашла в почтовом ящике письмо, подтверждающее зачисление первого пакета льготных акций. Элиана прикрыла глаза и облегченно вздохнула: административная машина сработала вовремя, успев до свержения Марка Менантро. Она позвонила знакомому юрисконсульту, чтобы убедиться, что ценные бумаги отняты у нее быть не могут. Затем с тревогой открыла экономическую страницу газеты. Капиталов у нее никогда не было, и за курсом акций она посему не следила. Акции ВСЕКАКО, оказывается, упали на 40 %. Элиана извлекла калькулятор и выяснила, что стоимость полученного ею льготного пакета снизилась с 500 000 до 300 000 евро, из чего следовало вычесть сумму, за которую она якобы должна была их выкупить. Получалось, что предполагавшаяся прибыль (двести пятьдесят тысяч) уменьшилась до пятидесяти тысяч. И падение акций продолжалось.
Однако время для сетований было не самое подходящее. По причине невозможности встретиться с Менантро Элиана попросила Ольгу принять ее, и та соблаговолила назначить аудиенцию уже на следующий день. У Элианы, удивленной такой поспешностью, на миг вспыхнула надежда обаять свою новую начальницу: теперь, когда Ольга взяла бразды правления ВСЕКАКО, у нее прямой интерес изображать из себя гранд-даму и привлечь прессу на свою сторону. Но Элиана тут же вспомнила разные эпизоды их взаимоотношений: первый их обед, прошедший весьма холодно, неприятные замечания в кабинете, а главное, последний вечер, где она крайне пренебрежительно держалась с Ольгой, уверенная, что находится под покровительством Менантро. Теперь за все это придется расплачиваться.
Преодолев тревогу, Элиана вошла в кабинет, и миниатюрная блондинка, похожая в своем костюмчике на безукоризненную куклу, устремилась ей навстречу. Куда более любезная, чем обычно, Ольга предложила Элиане сесть на кожаный диван. Журналистка ждала приговора. По ее расчетам, «Другому каналу» не обойтись без «Бунтарей», к тому же передачу не прекращают в середине года. Но что будет с должностью special adviser? И со второй частью stock-option, обещанной после прекращения «Охоты на ведьм»? Ольга обратилась к Элиане, сидевшей с суровым и серьезным лицом, и голос ее был сладок и нежен:
– Вы знаете, во сколько нам обошелся «Rimbaud Project»?
Элиана колебалась, но потом решилась быть откровенной:
– Лично я всегда считала, что это плохая идея. Я слишком люблю Рембо, чтобы использовать его для маркетинга. Но это проблема Менантро. Можно бы сказать, что в сорок пять лет у него начался подростковый кризис. Тут уж ничего не поделаешь.
– Вы не были столь критичны ни когда он приглашал вас в проект, ни когда вы записывали с ним в студии интервью.
Элиана удивилась:
– Но признайтесь, я говорила с ним напрямик! И неоднократно ставила его в затруднительное положение.
После недолгой паузы Ольга произнесла, вся расплывшись в улыбке:
– Ну что ж, я тоже буду говорить напрямик. Я считаю, что среди многочисленных ошибок Марка одной из самых серьезных было приглашение вас сотрудничать с ним, поскольку вы даже не питали к нему благодарности. Три месяца ВСЕКАКО платила вам за ваши сомнительные проекты. С этим необходимо немедленно кончать.
В этой ситуации Элиана сочла, что достойней всего будет сохранять спокойствие. С презрительной гримасой она бросила:
– А на культуру, значит, вам наплевать?
– Культура не имеет ничего общего со сферой деятельности этой корпорации.
Немецкий акцент звучал чрезвычайно мрачно. Перед Элианой была надзирательница из капиталистического концлагеря, которая получала удовольствие от интеллектуальной пытки, как другие получали от пыток физических. Следовало продемонстрировать ей свою отвагу.
– А свобода, воображение, критический дух – это для вас пустой звук по сравнению с удовлетворением акционеров?
– Это совершенно разные вещи.
Элиана сглотнула слюну и поинтересовалась:
– А каким образом вы собираетесь компенсировать мне тот финансовый… и моральный ущерб, который я понесла?
Ольгу, похоже, позабавил этот вопрос.
– Ах, так вы еще считаете нормальным получить возмещение за передачу, которая в связи с судебными издержками нам стоила целого состояния?… Нет, мне кажется, вы меня не поняли; может быть, мне удастся доказать вам, что вы крупно ошибаетесь.
Элиана с трудом удержалась от гневного жеста. Эта фашистка хочет ободрать ее как липку. Но она ошиблась, не на ту напала. Разгневанная, Элиана вскочила с дивана:
– Так вот, послушайте меня. Я этого так не спущу. У меня обширные связи на телевидении, в мире медиа. Либо вы выплатите мне компенсацию и принесете извинения, либо последствия для вашего имиджа будут крайне тяжелыми…
Она повернулась, собираясь выйти, но Ольга совершенно спокойно произнесла:
– Ваша власть, как вы тут говорите, в средствах массовой информации зависит от тех, кто вас ею наделил… и кто может принять решение лишить вас этой власти.
Элиана отказывалась думать, что будет произведена атака на «Бунтарей» и к тому же так быстро. Довольно долго уже выступая по телевидению, она в конце концов уверилась, что влиянием своим обязана личным качествам и что она нужна зрителям. И теперь ей понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы осознать, что есть еще и власть собственника, о которой только что упомянула Ольга.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что «Другой канал» для вас кончился. Вы получите заказное письмо, сообщающее о прекращении контракта.
Побледневшая Элиана прошипела:
– Вы… вы даже не отдаете себе отчета… Вы играете с огнем, будет грандиозный скандал, и виной его будете вы!
Прекращение «Бунтарей» никакого шума не вызвало. В нескольких газетах в телевизионной рубрике оповестили об изменениях в сетке передач на «Другом канале» и сообщили без всяких комментариев об уходе оттуда Элианы Брён. Две газеты посвятили ей по небольшой заметочке, напомнив о провале «Охоты на ведьм». Ольга не обращалась к Элиане с предложением купить ее молчание. Конкуренты, узнав, что она свободна, не воспользовались этим, чтобы задорого нанять ее: руководители каналов, к которым она обращалась с предложением своих услуг, мягко давали ей понять, что передачу ее они знают, но в настоящее время им абсолютно нечего ей предложить.