И вот сосредоточившись на моем блондинчике, стала звать, связь будто уходила в пустоту. Никакого отклика, ничего, будто нет человека, но такое просто не возможно. Он не мог погибнуть, только не он. Я знаю его, как себя и он не из тех, кто просто так сдаётся, он бы не опустил руки. Ладно, ещё способ, пентаграмма, сложно, очень сложно, камень по центру залить кровью, и погрузиться в стазиз.
Темнота, нет ничего, лишь звук капаемых капель по полу кап-кап-кап.
- Кто это к нам пожа-а-аловал, ещё одна вкусная душ-шонка, вкуснее предыдущей. Сладкая, новая, свеж-жая, хочу.
Шок… Маргалеты, по-простому ‒ пожиратели душ. Как мать вашу, как? Они считаются вымершими, их не существует, они миф. Так надо отвлечься, он там что-то говорил, что я вкуснее, вот совсем не нравится мне его «вкуснее». О светлейшая, хоть бы я ошиблась.
‒ Не смей молиться ей, не смей произносить при нас-с-с ей молитвы.
‒ Ладно, ладно, не буду. У меня маленький вопросик, я вкуснее кого?
‒ Ужше никого, его большше нету.
И отходя в сторону рассеивая тьму, мне открылся вид.
Сломанной куклой, на алтаре капающей с него на пол кровью лежал Джеймс, мой Джеймс.
Крик, душа разрывается, метнулась к нему на встречу, тряся за плечи, обмазываясь кровью, звала, но всё бестолку.
- Поздно, ему не помочь, ты мож-шешь только попрощаться, а потом твоя очередь, ты сама к нам приш-шла, теперь наш-ша.
Злоба, дикая всепоглощающая злоба, никогда, и ни за что я так просто не сдамся, только не так.
Обняв Джеймса, склонилась, ища его камень, вот он наконец-то, не всё так просто как кажется, легла сверху, прижавшись к нему покрепче, схватилась за камень, обмазывая его нашей кровью, стала читать заклинание. Хоть я тут только астральной проекцией, но силы-то по-прежнему со мной, и никто не вправе мне запретить попробовать вытащить нас.
Сосредоточилась на своем камне, он горел ярким светом во тьме. Обняла крепче Джеймса. Я смогу, у меня получится вытащить нас двоих мой хороший, ты только держись, ты же обещал всегда меня защищать, так вот выполняй обещание, я не позволю тебе так просто уйти. Я тянусь всем своим естеством, преодолевая грани, разрывая пространство, сгорая заживо, мозги плавятся от боли, тело не слушается, но я продолжаю нас тянуть на свет. Черные щупальца пытаются обвиться, притянуть обратно, но обжигаясь, уползают во мрак. Ещё чуть-чуть, совсем немного, на грани выгорания, растрачивая свой резерв под ноль, даже ниже, мне удалось нас вытянуть.
Не знаю смогу ли восстановится, смогу ли чувствовать мир как раньше, но сейчас я не чувствую ничего, как в вакууме, пустота, звуки и краски потеряли свою насыщенность. Всё кажется серым и безликим.
Не теряя времени зря, позвала слуг. Перетащив Джеймса на мою кровать, ему промыли и обработали раны, и вызвали лекаря. Успев переодеться и избавиться от крови, встретила целителя.
‒ Результаты неутешительные, сейчас он почти труп, он уже за гранью, нет никаких шансов, что он вернётся, никаких.
‒ Но как, ‒ слезы градом покатились по моим щекам.
‒ Мне жаль, юная леди, но он почти мертв. Есть, конечно, один способ, но им уже ни кто не пользуется, да и это больше бред, чем действительность. Ладно, забудьте, это все бредни старика.
‒ Нет, постойте, расскажите мне об этом способе, пожалуйста, мне очень нужно. Пожалуйста, я вас умоляю.
‒ Не стоит леди, этот способ проводился лишь однажды, но не был успешным. Тогда была такая же ситуация и что бы спасти любимую, парень отправился на ее поиски за грань, превознося молитвы многоликому, то ли не дозвался, то ли не дошел, но вернулся не такой как прежде и без неё.
‒ Спасибо я вас поняла.
Джеймс, как же ты так? Мы же всегда были вместе, всегда ходили на дело вдвоем, как же ты мог пойти без меня?! Джеймс, как?! Обняв на прощенье своего друга, стала готовиться к ритуалу.
Если это единственный способ вытащить тебя, я сделаю это и, хренасдва, так просто тебя отпущу. Слышишь? Я не отступлюсь, пока не верну тебя, Джеймс. Ты не покинешь меня.
Опять пентаграмма, дары для бога, и кровь, много крови, кровавые знаки, круги всё из неё. А вот теперь самое сложное транс, прикрыв веки, произношу запрещённое заклинание, призывая многоликого, проваливаюсь во тьму.
Серость, клубы дыма, непроглядная серость и пустота, тут нет ничего не деревьев, ни солнца, ни пения птиц, абсолютно ничего. Только серость.
Многоликий, ау, много-ли-кий отзовись. Бесполезно никого нет.
Ну уж нет, ни за что вот так просто не сдамся. Раз там не прокатило, ритуал буду делать тут. Порезав руку, стала читать призыв. Воздух сгустился, дышать стало труднее, время замедлилось, появилось ощущение, будто я муха в киселе и увязаю всё глубже и глубже. А вот дудки, не остановлюсь, читая дальше, иду напролом, у меня есть цель, я не отступлюсь.
‒ Похвальное упрямство, особенно для девушки. Что тебе нужно дитя? Зачем вспомнила обо мне?
‒ Я хочу вернуть своего друга, без него не уйду.
‒ Вот оно что. Кто он тебе, что ты так за него печешься и рискнула жизнью, придя сюда?
‒ Друг, он мне друг, он мне как брат, родной для меня человек.
‒ Поглядите на нее. Не лжет, даже о любви не заикнулась, я-то думал будет очередное представление, со слезами соплями, что люблю жить без него не могу, удивила.
‒ Что ж, я дам тебе шанс, если найдешь его из тысячи, сможете вернуться, если же нет, умрёшь вместе с ним. Что скажешь, малышка, согласна или побежишь прочь в свой «Добрый мир»?!
‒ Согласна, сколько у меня времени? ‒ сказала, усмехнувшись.
‒ Час, у тебя всего лишь час, время пошло, ‒ многоликий растворился, а на его месте появились они, копии Джеймса.