- Перестаньте, папа, из меня ученого кулинара делать. Мне и по-русски некогда.
Тогда он заскучал еще сильнее и пошел на завод.
На заводе у нас работают все - мой батька, брат Леха и с Овраженской улицы у многих ребят отцы и братья. Мы так и называем - наш завод. Делают на нем токарные станки. И в школе есть станки нашего завода, в мастерской. Ну, так вот, после того как дед вернулся с завода, он два дня сидел молча, ни с кем не разговаривал. Потом принес новую книгу: «Воспитание подростков в семье». И теперь привязывается ко мне: то делаю не так, другое. Как будто я виноват, что он вышел на пенсию.
Я отдал маме хлеб и сдачу. И сразу - в комнату, к тумбочке, к зеленой тетрадке. Но это ведь просто беда - сколько в доме людей! Если не дед, так мама, не мама, так отец или Леха, ну, обязательно кто-нибудь заприметит, как я записываю. Конечно, ничего особенного в этом нет, но не хочется, чтоб видели. Почему, и сам не знаю. Я завернул тетрадку в газету, взял ручку, а для отвода глаз книжку. И полез на чердак. Мама спросила:
- Куда еще?
- Читать, - помахал я книжкой. И поспешил скрыться.
Я частенько спасаюсь здесь.
Книжку- то я и вправду читаю. Притом очень интересную -«Кратер Эршота». Про геологов. Как провалились они в пропасть, а оказалось, что это не пропасть, а кратер вулкана. И там они встретили человека, который попал туда еще тридцать лет назад и жил среди красивой природы. И еще там были мамонты. Я как раз дошел до мамонтов. Очень хотелось узнать, что будет дальше. Но я не стал читать, а раскрыл тетрадку.
Я хорошо запомнил тот день, когда приехала Люська. Мы, все ребята, сидели на бревнах. И девчонки с нами - Вика Жигалова и Маша-Рева. Была сильная жара. Бегать совсем не хотелось, вот мы и сидели распаренные в тени деревьев. Вдруг видим: идет по улице старушка, полная такая, в темно-коричневом платье, в черной соломенной шляпе. В одной руке сетку со свертками несет, другой пот с лица платком вытирает.
А сзади старушки шагает большеглазая девчонка в панамке. Несет чемодан. Пыхтит, на сторону гнется, тоже вспотела вся. руку то и дело меняет, а тащит.
Мы уставились на них, а они подошли вплотную. И старушка спросила:
- Тридцать шестой номер далеко, ребятки?
Маша- Рева вскочила.
- Так это наш! А вы… вы не Кольцовы будете? У нас вам уже квартира побелена.
Старушка засмеялась:
- Ну, если побелена, значит, мы - Кольцовы.
Маша- Рева, как маленькая, захлопала в ладоши, подскочила к девчонке, ухватилась за чемодан, затараторила:
- Давай помогу. Вот наш дом. Мы в той половине живем, вам в этой. Пойдемте, я провожу.
- Проводи, проводи, - улыбнулась старушка. - Тебя как зовут?
- Маша.
- Ну, веди, Машенька.
Они пошли, а мы остались на бревнах, смотрели им вслед. Потом Вика Жигалова отвернулась и сказала:
- Задавака. - Это про девчонку.
Назар Цыпкин сразу поддакнул:
- Факт! - Он что-то за последнее время все Жигаловой поддакивает.
Мне, девчонка тоже не понравилась: худющая, и шея, как гвоздь, из платья торчит, черные волосы из-под панамки вниз, как проволока. А глаза серые и очень большие. Даже ненормально, по-моему, иметь такие глаза.
В общем, все согласились, что она задавака. Только овраженский Гошка, мой тезка, у которого отец инвалид, заспорил:
- И ничего не задавака!
Ему никто не ответил. Очень пекло солнце - даже лишнее слово произносить было лень.
А потом эта приезжая девчонка вышла и сказала, как ее зовут. Вика-Жига с важным видом начала выспрашивать, откуда та приехала. Оказывается, с Севера. Пока только с бабушкой, а мама и папа у нее в какой-то экспедиции. Помолчав, она сказала:
- Красивая у вас улица.
Вика немедленно заспорила:
- И ничего не красивая.
Это она сказала нарочно - мы-то знали: перед нами она всегда улицу защищает. Ведь ее мать, тетя Варя - председатель уличного комитета и следит, чтоб каждый перед своим домом сажал цветы. И вообще, нам свои улицы нравятся. Хотя у нас и овраг. Овраженская прямо в него упирается. И наша, соседняя, Кудряшовская, тоже. По оврагу течет речка Каменушка. А уже на другой стороне, на косогоре, опять продолжается город. Там центр, большие дома, кинотеатры. Отсюда нам все видно как на ладони. А если встать спиной к оврагу, то и с другой стороны увидишь большие дома и подъемные «раны. Там идет стройка, и к нам она приближается - раньше-то эти пятиэтажки и краны были совсем на горизонте.
А на наших улицах домики маленькие, деревянные, за каждым забором деревья, а ставни - у кого синие, у кого голубые. И перед оврагом пустырь, на этом пустыре мы гоняем футбол.