- Да это для цирка выступление, - возмутился я. Далась им моя голова! - А в БУПШе у нас ничего плохого нет. Наоборот, одни хорошие дела, чтоб на улице было лучше.
- Вот-вот, - подхватил дед. - Значит, на улице пусть лучше, а дома веди себя как хочешь. Грош цена всем вашим делам, если вы так разделили.
- Да никто ничего не делил, - заспорил я. - Со мной так получилось, другие же не так.
- А ты знаешь? - Дед откусил нитку и снова покосился на меня. - А может, еще кто-нибудь так? В этом самом вашем БУПШе хорошее делает, а дома грубит и не помогает? Порядок - такое лицемерие разводить? Я тебя спрашиваю, порядок? - Он неожиданно свернул свою «портняжную мастерскую» и стал надевать пиджак. - Где у вас БУПШ-то? На каком углу этой самой Овраженской?
- Я провожу, дедушка!
- Сиди. Язык до Киева доведет. Сам разыщу да собственными глазами посмотрю, что вы там делаете.
Калитка хлопнула.
Еще лучше! Теперь расскажет про меня ребятам. Да и вообще, что ему там нужно? На праздник его бы все равно пригласили - Люся с девочками уже пишут красивые билеты. Принес бы и я своим. Вот тогда бы и шел, если б захотел. А то вдруг сейчас…
Я заметался по комнате.
«А ВЫ ЖМИТЕ!»
Дед вернулся только к обеду. Он ничего не сказал мне, лишь поманил пальцем:
- Где книжка-то пострадавшая?
Я принес. Дед ловко поправил смятые странички, разгладил, приутюжил, обвернул книгу плотной синен бумагой.
- Вот, - сказал он, вручая мне. - Так и другие сделаем.
Я не сразу сообразил, к чему он это сказал, а схватил книгу и начал отпрашиваться у мамы на улицу. Уже стемнело. Ребята, наверное, только что вернулись из леса. А разве можно утерпеть и не видеть их до утра? Мама это поняла и в конце концов разрешила мне идти, только предупредила: «Недолго».
Я, как полоумный от радости, побежал в БУПШ. Еще издали увидел: в БУПШе горит свет.
За своим столиком работала Маша-Рева. Я подошел к ней и увидел около книжной полки объявление:
«Внимание! При Бупшинской библиотеке открывается переплетный цех. Руководитель-инструктор пенсионер тов. Зайцев Е. И. Желающие заниматься, обращайтесь к библиотекарю М. Плаксиной».
«Пенсионер тов. Зайцев Е. И.» Так это же мой дед! Егор Иванович! Недаром в молодости он был переплетчиком. Мне сразу стало понятно, почему он сказал: «Так и другие сделаем».
Я спросил Машу, много ли записалось. Уже восемь человек.
- Пиши меня девятого, - сказал я и протянул книгу. - Проверь.
Она ответила, что доверяет мне и так. Но я настаивал. Она перелистала и ничего не заметила - так отлично дед исправил. И отложила книжку для Гошки-Адмирала. Тогда я спросил:
- А где ребята? - Оказалось, недавно разошлись по домам - ужинать, а то все толкались, шумели про лес и про стрельбы. - Интересно сходили? - спросил я.
- А почему ты не пошел? - спохватилась Маша-Рева.
- Тебе тоже отдыхать пора, - сразу позаботился я о ней. - Заработалась.
- Ничего, - улыбнулась она. - К завтрашней выдаче подготовлюсь, а то сегодня прогуляла.
Я поспешил выбраться из БУПШа. А Маша осталась в пустом штабе, склонившись над книжками.
До сих пор не понимаю, почему ее так прозвали: Рева. Наверное, потому что фамилия Плаксина. Но тогда это неправильно. Никогда не видел, чтоб она плакала. Правда, раньше мы как-то не считались с ней - худенькая, бледная, незаметная, всегда в стороночке. А как сделали библиотеку, сразу словно выросла. И когда ни придешь в БУПШ, возится около книг. Даже не знаю, как бы у нас действовала библиотека, если б не Маша…
На пустынной улице одиноко горели огоньки у домиков. Ветер шелестел невидимыми в темноте листьями.
Неужели так и не поговорю до утра ни с кем из ребят?
Но скоро выскочил из дома Рудимчик. Мы сели с ним на бревне. Он рассказал, как они шли по лесу, как на большой поляне устроили стрельбище. Поставили мишени, и Гошка-Адмирал кричал «майна-вира», стреляя из мелкокалиберки, и попал в самое яблочко. Лучше всех, даже лучше Славки Криворотого. И занял первое место. Тима поставил Гошку на пенек и поднял руку его вверх, а все приветствовали чемпиона и кричали «ура».
Пока Рудимчик рассказывал, пришли еще ребята и тоже сели на бревна. И начали рассуждать про чемпионов. Потом появился он сам, мой прославленный тезка, очень гордый, и начал объяснять, как он целился. А я слушал его и думал: «Везет ему! За что ни возьмется, все получается. Корвет задумал - построил. И хоть сломали его, Гошка опять починяет. И в футбол играет зверски. И в городки меткий. И вот - стреляет. Наверное, это у него такой же ко всему талант, как у Назара Цыпкина сочинять сочинения. Или у Маши - выдавать книги. У каждого человека, наверное, есть свой талант. А какой, интересно, у меня? Или у Бориса?»