- Ты на Гошку особо не наседай. - И сам ходит в БУПШ чуть не каждый день - клеит с малышами какие-то колпаки.
Даже Ангелина Павловна предложила:
- Могу оказать посильную помощь вокалистам. - Теперь она не ругает Сашуню, если он выпачкается: надела на него темную рубашку, не видно - измазанный или нет.
А Вика- Жига хочет выступить на празднике с отчетом. Римма сказала, что за нас говорят дела. Если не видно дел, словами не заменишь. И лучше обойтись без отчетов. Но Вика перепугалась:
- Что ты! Хоть немного надо сказать. Я же готовилась. Ну, хоть несколько слов, самые главные цифры. Сколько охвачено.
Теперь она от всех требует дополнительных сведений, кто сколько охватил. Зарылась в бумажках, как в сугробах, и таскает свой портфель еле-еле. Он уже стал как удав, проглотивший быка. Я ее подзавел, спросил: «Что лучше? Чтоб больше было дел или шире охват?» Она сначала не поняла, и я объяснил, что пять дней подряд перевожу через улицу одну старушку. Но не знаю, как выгоднее записать в отчете: провел одну старушку пять раз или один раз пять старушек. Вика начала всерьез доказывать, что пять старушек лучше. Я захохотал и сказал, что ни одной старушки нету, все выдумал. Она раскричалась, а я убежал.
Сегодня она с важным видом сказала:
- Это безобразие! Цыпкин и Кольцова совсем не приходят.
- Но ты же знаешь, - ответила Маша. - Они занимаются с Черданцевым.
Вика фыркнула:
- Наверное, Цыпкин хочет провалить наш концерт. А еще сделали его ведущим. Безобразие! Вельский и Зайцев, - позвала она Сашуню и меня. - Идите к Цыпкину и предупредите, чтоб он не проваливал концерт.
- Есть, товарищ начальник боевого уличного пионерского штаба! - вскинул я руку и, подмигивая Сашуне, добавил: - «Сила - Победа!»
С того дня, как у нас перестал действовать Совет Овраженских Командиров, мы ни разу не обращались к своему начальнику «по-военному». Не стало у нас и боевого лозунга, которым мы приветствовали друг друга. Все это пропало. А сейчас я просто нарочно вспомнил, чтобы посмеяться над Жигой. Она рассердилась:
- Пора давно бросить эти глупости!
Мы с Сашуней гикнули и побежали к Назару. Но выполнить Викин приказ не сумели. Только подскочили к Назарову дому, как из Черданихиного двора донесся истошный крик:
- Стой, разбойник! - Хлопнула дверь, залаяла собака, калитка распахнулась, и на улицу пулей вылетел Борис. Следом за ним бежала Черданиха, потрясая кулаками. Широкие рукава серой кофты сползали до самых плеч. - Стой, говорю!
Борис мчался через дорогу прямо к нам, вернее, к Назарову дому. А за Черданихой появился дядька Родион - в синей рубахе, выпущенной поверх штанов. Он тоже бросился вдогонку за Борисом, затопав тяжелыми сапогами по клумбе с цветами. Оба они с Черданихой настигли Бориса на середине улицы и схватили за руки. Он стал вырываться. Тогда Черданиха размахнулась и ударила его.
Мы с Сашуней переглянулись и тоже кинулись на дорогу. Я несся, как ракета, не чуя под ногами земли. Никогда в жизни меня не били. И никогда не отговаривали учиться. Я крикнул Борису: «Мотай!» Я рассчитывал, что он так же сумеет вывернуться, когда Родион оглянется, как один раз вырвался из рук самого Бориса Рудимчик. Но Родион крепко держал Бориса.
- Убирайтесь, сопляки! - разозлился он на нас с Сашуней.
В этот миг из своих ворот выскочил Назар Цыпкин. И неизвестно откуда взялся овраженский Гошка. Он летел и кричал:
- Полундра!
По улице разнесся свист. От БУПШа мчалась ватага ребят.
Не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не появились взрослые. Сначала я увидел Черданихину соседку с птичьими глазами, ту самую, у которой мы брали пацана в наш «детсад». Взмахивая руками, как подбитыми крыльями, она бежала к нам и причитала:
- Что же это с мальцом роблют? Что же это?
Потом, охая, высунулись из своей калитки тетушки Миленушкины.
Потом я увидел тетю Варю. И Демьяныча.
Тетя Варя быстрыми шагами подходила к Черданихиной халупе, когда мы всей кучей тоже вступили на тротуар. Демьяныч в белом пиджаке, заложив руки за спину, стоял на нашем пути и жадно жевал трубку - она так и сновала у него под усами, подпрыгивая.
- Остепенись, Николаевна, - издали сказала тетя Варя.
Демьяныч ничего не сказал, а просто сильным рывком отстранил Бориса от Родиона и привлек к себе.
- Уже и сына не поучи! - взвизгнула Черданиха. - Дожили родители.
- Лишить тебя надо родительской власти, - строго оборвала тетя Варя. - В чем он перед тобой провинился?
- Ни в чем, тетя Варя, - выдвинулся вперед Назар Цыпкин. - Это они сами…
- Помолчи, сопляк! - рявкнул Родион. - Мал соваться в чужие дела.
- Для всех для нас это свое дело, - ответила тетя Варя. И повернулась к Назару: - Говори.