Вика, важно подбоченившись, встретила нас вопросом:
- В чем дело, граждане?
Назар Цыпкин встал по струнке и доложил:
- Товарищ главврач, привезли раненого бойца, окажите помощь.
Овраженский Гошка выскочил вперед:
- Я в него выстрелил. Наповал.
Борис нахмурился:
- Дурак. Если наповал, зачем в госпиталь?
Люся быстро нашла выход:
- Врачи разберутся! Товарищ хирург, сделайте операцию!
- Не надо мне операцию! - задергался Сашуня.
- Лежи! - придавил я его коленкой.
- Вика, - испуганно зашептала Маша. - А чем перевязывать?
- Во-первых, я тебе не Вика, а во-вторых… - Главврач оглянулась, словно выискивая глазами перевязочный материал.
Я тоже оглянулся. И Борис тоже. Должно быть, мы одновременно посмотрели в сторону его двора. Там, за дощатым забором, белело развешанное после стирки белье. Я подмигнул Борису, и… Конечно, мой дед обязательно бы сказал: «Ай, как нехорошо!» Но в ту минуту нам хотелось только одного: чтоб не остановилась интересная игра в войну с госпиталем. И все мы так увлеклись, «перевязывая» Сашуню, что не сразу услышали крик Черданихи.
- Полотенце, мое полотенце! - Остановившись посередине улицы, она начала хлопать себя руками по бокам, приседая при каждом хлопке и слове. - Ироды! Разбойники! Бандиты!
Она всегда так причитает перед тем, как броситься на нас. Мы уже изучили ее тактику и поняли, что лучше всего спасаться бегством. Недолго думая, мы кинулись врассыпную. На месте остались только Борис, перевязанный «боец» Сашуня и Люська. Черданиха приблизилась к ним.
- Бандиты, архаровцы, негодники стоеросовые! - продолжала она вопить и, ухватившись за полотенце, так рванула, что толстый Сашуня мотнулся, словно травинка. Полотенце осталось в руках у Черданихи. Она замахнулась на Сашуню, но в эту секунду раздался голос Ангелины Павловны, Сашуниной матери:
- Что вы делаете?
Ангелина Павловна, как всегда нарядно одетая, пышноволосая, с блестящим браслетом на руке, в красных босоножках и с красной сумкой, бежала к сыну.
- Что вы делаете! - повторила она, тяжело дыша, и встала перед Черданихой. - Кто вам позволил бить ребенка?
- Ребенка? - насмешливо передразнила Черданиха. - Это они-то ребенки? Басурмане зловредные! Видели? - потрясла она полотенцем. - С веревки стащили.
- Все равно бить не смеете! - сказала Ангелина Павловна. - А если уж вам очень хочется, упражняйтесь па собственном сыне. А ты… - повернулась она к Сашуне и тут, как говорится, лишилась языка: он стоял перед ней измазанный, как никогда. - Опять? - тихо начала Ангелина Павловна. - Я не успеваю стирать, я не успеваю гладить, я разрываюсь на части, а ты? Немедленно ступай домой! Не умеешь гулять, как люди, сиди в четырех стенах! С этого дня я запрещаю тебе играть с ним! - Она показала на Бориса. - Он плохо влияет. Он - достойный сын своей матери!
Последние слова Ангелина Павловна произнесла громко в сторону Черданихи и пошла прочь, высоко подняв голову, таща Сашуню за руку, как дошкольника.
Черданиха, конечно, не пропустила этих слов без ответа я визгливо закричала, что она, по крайней мере, не красит волосы, а сына воспитывает, как хочет. И тут же ни за что ни про что огрела Бориса полотенцем по шее. Наверное, она хотела повторить свой «воспитательный» маневр, но ее остановил опять голос со стороны:
- Что разбуянилась, Николаевна? - По тротуару приближалась тетя Варя, мать Вики Жигаловой. «Овраженский начальник» - так в шутку зовут ее некоторые взрослые. Она шла неторопливо - высокая, прямая, в белом платочке.
- А тебе весело, да? - огрызнулась Черданиха. - Тебя радует, что они вытворяют? - кивнула она в нашу сторону. Мы попрятались - кто за бревнами, кто за деревом, - смотрели, что будет дальше.
- Что же они вытворяют? - спросила тетя Варя.
- А полюбуйся вот! - Черданиха начала тыкать полотенцем. - Не для того мы тебя в уличный комитет избирали, чтоб житья не стало от этих архаровцев. Завсегда защищаешь их? Мало своих колобродов, еще и с соседней улицы голодранцы? Я же видела - это он за полотенцем через мой забор сиганул! - показала она на меня.
- Постой, не шуми, - остановила тетя Варя и повернулась к Борису. А он сделал независимый вид, заложил руки за спину, даже выставил вперед рваный ботинок. Он вообще ходит во всем старом, рубашка без пуговиц. Тетя Варя покачала головой. - Хоть бы последила за сыном-то, Николаевна. Как он одет у тебя?