Взвейтесь кострами, синие ночи!
Стало уже совсем темно, зажглись фонари у домов, вдалеке через овраг засиял освещенный город, большой и тоже нарядный, а мы все не расходились, разговаривали и пели…
ВСЕ РАВНО ОН С НАМИ ВМЕСТЕ!
А сегодня Борис уехал.
Все- таки уехал. Насовсем.
Рано утром почтальон принес ему в дом Демьяныча письмо. Оно было от Борисовой тетки, в ответ на телеграмму.
Днем ко мне прибежал Рудимчик и сообщил, что Борис уже уходит на вокзал. Я бросился через федуловский двор на Овраженскую улицу. В БУПШе собрались все наши. И тетя Варя. Люся сказала:
- Мы решили Бориса проводить.
На Машином столике лежали какие-то кулечки и свертки. Это ребята принесли из дому продукты и сладости - на дорогу. Я расстроился, что не захватил ничего. И набросился на Рудимчика: ну, что он никогда толком не скажет. А он заявил:
- Самому надо соображать. Вот и поговори с ним!
Но бежать домой было поздно.
Борис пришел в БУПШ с Демьянычем и его женой. Демьяныч держал небольшой чемоданчик.
Маша поднесла Борису наш общий подарок - книгу. И альбом с фотографиями, где сняты все мы. На книге было написано: «От верных друзей члену БУПШа Борису Черданцеву». Борис долго рассматривал обложку. Так долго, как будто совсем не умел читать. А там и было-то всего одно слово: «Честь». Наконец он тихо сказал:
- Ладно, спасибо. - И зачем-то посмотрел на потолок. И еще сказал: - Подладить надо. - Это - про полочку с книгами: она скосилась.
- Подладим, - сказали мы.
- Ладно, - повторил он еще. - Надо идти. И мы уже не уговаривали его остаться.
Еще когда Бориса не было, Адмирал спросил:
- Что это он надумал ехать? Жил бы да жил. Разве плохо у Демьянычей?
Тетя Варя ответила:
- Эх, Георгий. Не понимаешь ты еще. Его растить да растить надо. А второе - мать здесь под боком. Легко ли: около, да не с ней! Каждый день, да мимо. На стороне-то легче будет. Пусть уж едет. Вы не держите.
Вот мы и не держали. А шли все по улице гурьбой. И не очень шумели, потому что было грустно. Всегда грустно, если кто-нибудь уезжает.
До трамвая провожали все. Потом многие остались, а мы поехали на вокзал: Люся, Назар и я. Демьяныч ушел за билетом, а Мы ели мороженое, которое купила тетя Варя. Люся сказала:
- Люблю мороженое.
Борис сразу отдал ей свою порцию. Я тоже хотел, но спохватился поздно - уже откусил с края. А откусанное отдавать неудобно. Да Люся и не взяла бы. Когда Борис ей сунул свое, она и то отказывалась: «Я же лопну». Но Борис ответил, что с детства ненавидит сладкое. Это он врал, я знаю. Но она поверила и стала есть.
Я расстроился, но не очень: Борис уезжает, пусть уж и угощает. А я потом когда-нибудь подарю ей, в другой раз.
Вдруг Борис сказал:
- Интересно, а поезд не опаздывает? - Я показал на справочное, он кивнул: - Сходи-ка, узнай.
Я пошел и долго стоял в очереди. Поезд не опаздывал. А когда я вернулся, то увидел, что Борис разговаривает с Люсей. Только я сначала ничего не понял из их разговора. Борис спрашивал:
- Так как?
- У тебя есть, - отвечала она.
- Где? - спросил он опять.
- В альбоме.
- В альбоме общая, - сказал он. - А где ты одна есть?
- Есть.
- Ну, и вот. А потом я тебе свою пришлю. Прислать?
- Присылай, - согласилась она.
Тут я понял, что они говорят про фотокарточки. Это было, конечно, их дело, про что говорить, только незачем из-за этого отсылать меня к справочному.
Пришел Демьяныч с билетом. Назар щелкнул всех. А потом уже у вагона. Он нацелился на Бориса. А около него была Люся. И я пододвинулся к ним.
Борис уехал в плацкартном вагоне. У него оказались хорошие соседи, которых Демьяныч попросил присмотреть за парнишкой. Но Борис сказал:
- Чего там! Не впервой.
Я подумал, что он и вправду ездил совсем недавно с Родионом. И уже не боится один. А вот сумел бы я поехать один?…
Борис стоял с нами на перроне, а когда объявили по радио, что дано отправление, стал жать нам руки, а мы ему стали говорить, чтобы он обязательно написал. Тетя Варя обняла его, а Демьяныч похлопал по плечу. Борис прыгнул на площадку и хотел стоять с краю, но его оттеснила проводница в черной железнодорожной одежде и с зеленым флажком, свернутым в трубочку. Она опустила у ног железку и загородила Бориса. Он глядел на нас одним глазом из-за ее спины и улыбался. А когда поезд тронулся, Люся крикнула:
- Дружба!
Борис поднялся на цыпочки и ответил, помахав:
- Победа!
Мы хором повторили: