— Тьфу! — плюнул Колька, — Тайдана только жалко, а то бы спалил — пусть все горит!.. Побежим, Сенька, а то еще, пожалуй, догонять пустятся.
И два невольника, вырвавшиеся на свободу, рысью побежали к лесу.
II. НА СВОБОДЕ
В сосновом бору было тихо и бело. Только изредка потрескивали сухие сучки под тяжестью осыпающегося с вершин снега.
— Стой, Сенька!
Остановились, перевели дух... В лесу никого.
— Чувствуешь, Сенька, — ни старухи, ни Шандора, ни Козыря, ни проклятых корзин! Понимаешь, одни мы! Хорошо... Ура! — крикнул Колька, и где-то звонко-звонко отозвалось: а? — а?
— Кто-то кричит, — испугался Сенька.
— Никто... это мой голос отдается. Слушай, я крикну: прощай!
А в лесу, как будто кто убегая кричал: ай, ай, ай!
— Мы убежали совсем! — кричал Колька.
А в лесу отвечало: ем, ем, ем!
— Не вернемся никогда!
А веселое эхо подтверждало: да, да, да!
— Ну, Колька, бежим, у меня ноги мерзнут, — торопил Сенька. — Скоро будет деревня?
— Деревня еще не скоро, — побежим!
Пробежали верст пять. Лес стал реже, дорога у же.
— Что ж это за дорога? — соображал Колька, — никак времянка, по дрова ездят.
Дорога свернула вглубь леса, ребята пошли по следу. Влезли по колена, снег проваливался под ногами, насыпался в валенки.
— Колька, однако, заблудились... не вернуться ли назад? Замерзнем!
— Замерзну, да не вернусь! — решительно заявил Колька и пошел вперед.
Стало под ногами тверже: узенькая тропинка; вытрясли из валенок снег и направились дальше. Колька бодро шагал первым, а Сенька, съежившись от холода, едва поспевал за ним и уж готов был расплакаться.
— Скоро выйдем из лесу, — подбадривал его Колька, — вон и поле видать.
Вышли на поляну, к заброшенной избушке.
— Вона куда вышли, — удивлялся Колька, — тут раньше монастырская пасека была. Зайдем в избушку!
— А если там разбойники или бродяги какие? — испугался Сенька.
— Ну, какие могут быть разбойники! Наверное, никого нет.
Из трубы показался дымок.
— Колька, дым! — испуганно сказал Сенька и пододвинулся ближе к Кольке.
— Да, кто-то есть, — ответил Колька и в нерешительности остановился. — Постой тут, а я посмотрю в окно, кто там, — сказал Колька и быстро направился к сторожке.
Осторожно пройдя около стенки, Колька долго всматривался в щели окна, забитого изнутри досками.
— Сюда! — махал он рукой Сеньке, — скорей!
Сенька, с трудом переставляя окоченевшие ноги, также осторожно прошел у стенки.
— Смотри, кто, — сказал Колька, подсаживая Сеньку.
Сенька сначала ничего не мог разобрать, потом, присмотревшись, увидел черного человека, сидевшего на корточках перед железной печкой.
— Бродяга, как пить дать... либо жулик какой, — упавшим голосом сказал Сенька. — Дальше итти не могу, замерз! — и слезы сами покатились по Сенькиным щекам.
— Айда в избу, — скомандовал Колька, — еще лучше, что там человек есть, — отогреемся!
III. ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Колька дернул за скобку, — дверь на крючке.
— Кто? — послышалось из-за двери.
— Дяденька, пусти погреться! — попросил Колька.
Дверь отворилась.
— Вались. У меня как раз печка топится, тепло!
У Сеньки душа в пятки ушла: захлопнет дверь и капут! — не выпустит.
Колька смело шагнул через порог и перетащил Сеньку.
— Разувайся, садись к печке, грей ноги! — приглашал черный.
Колька стащил с Сеньки валенки.
— Эх, брат, поморозился, — сказал хозяин, ощупывая Сенькины ноги.
Сенька своих ног не чувствовал, сидел беспомощно на полу и дул на озябшие руки.
Черный принес снегу и стал оттирать Сенькины ноги.
— Ой, щиплет, больно! — всхлипывал Сенька.
— А это хорошо, что щиплет. Потерпи еще маленько, ноги твои оживут.
Ноги скоро сделались совсем красные.
—- Ну вот, и готово! — сказал черный, вставая с пола.
Сенькины ноги горели, кололо в пальцы, и по всему телу разливалась теплота.
Страх исчез, Сеньке приятно было смотреть на раскрасневшегося черного человека.
А сейчас чаю попьем, — весело сказал черный, ставя на печку жестяной чайник, набитый снегом, — живо отогреетесь! А что это вы по лесу гуляете в такую морозину, — или заблудились?
Колька не знал, хитрить или рассказать всю правду.
— С дороги сбились, — неопределенно ответил он.
— Откуда вы?
— Из Красного Яра, в колонию пошли, — неожиданно для себя соврал Колька.
— Зачем?
— Так пошли, да и все.
— Путаете вы, что-то, ребята... Сознавайся, ничего не будет. Я судья строгий, но милостивый.
Черный, улыбаясь, испытующим взором следил за беглецами. Колька с Сенькой переглянулись и окончательно растерялись.
— Может быть, вы дезертиры, перебежчики и, — шутливо допрашивал черный, — может быть, большевики?
— У нас вил нет, — набравшись храбрости, — ответил Сенька.
— Каких вил? — удивился черный.
— А которыми ребят и баб большевики колют.
— Где это ты слышал?
— Нам деревенский старик — Кундюков — вчера сказывал. Сам, говорит, в городе видел, вот такие картинищи на заборах наклеены. Рожи, говорит, страшнущие, а в руках вилы трехрогие, а на них ребята как картошка натыканы.
— Врет ваш Кундюков, просто пугает, а вы и верите. Отроду не слыхал, чтобы где-нибудь такие люди были. А вы как думаете, могут быть такие люди?
— Не знаем, — ответили ребята.
Закипел чайник, стал поплевывать на горячую печь из рыльца.
— Ну вот, и чай готов, пейте! — пригласил их черный, ставя на стол кружку и жестяную банку.
Горячий чай совсем разогнал всякий страх. Колька и Сенька ломали мерзлый хлеб, запивая горячим чаем.
— А ты, дяденька, откуда? — спросил Колька.
— Вы знаете меня, чего спрашивать-то, — сказал черный.
Колька с Сенькой переглянулись — отродясь не видали.
— Нет, не знаем.
— Ну, как не знаете! Кабы не знали, не говорили бы, кто я такой.
У ребят вся храбрость пропала.
— Ничего не говорили, — робко ответил Колька.
— Ну, не говорили, так подумали, — не все равно?
Ребята в недоумении: к чему он разговор ведет?
Черный улыбается, а сам как будто недоволен.
— Ой, ребята, лукавите! Не люблю, когда ребятишки врут! Говорили ведь, что я бродяга или разбойник, — верно?
У Сеньки на глазах навернулись слезы: это он назвал его бродягой. Как он узнал? Ведь он только одному Кольке сказал, да и то совсем тихо.
— Я больше не буду, — занюнил Сенька, — я думал...
— Ха-ха-ха! — засмеялся черный. — Да ты о чем плачешь-то? Эх ты кукса-вакса! Ну, и чудак... Как тебя звать-то?
— Сенька, а его Колька.
— Чего ж ты, брат Сенька, испугался-то? Ну, подумал, — бродяга, эка важность! Всякий бы так подумал, потому — лес, заброшенная сторожка, и вдруг человек какой-то... Кто же, как не бродяга? Бродит человек с места на место, вот и бродяга, ничего особенного.
Колька с Сенькой не знали, что и подумать, шутит он или вправду говорит. Ишь ты, мысли ихние отгадал! Это заставило ребят призадуматься: все равно, от него ничего не скроешь, узнает; лучше рассказать ему все начистую.
А черный продолжал:
— Может быть, иному человеку и нельзя на одном-то месте жить; может быть, его какие-нибудь злодеи ищут, чтобы погубить, — ну, он и бродит из деревни в деревню, из города в город, в лес или еще куда-нибудь укрывается до поры до времени, а придет время, и объявится.