Кляпа резко повернулся к Костюкову и сказал зло:
— Много ты понимаешь! Васька был партизанским большевиком...
Назначили Никифора Кляпу во второй батальон первого советского полка. Батальон только что вернулся с фронта на короткий срок и расположился в станционных бараках.
Получив обмундирование и поставив к стене принесенную отделенным командиром винтовку, Никша, разбитый переживаниями дня, едва дождался отбоя. А в два часа ночи отделение подняли. Шагая в первой шеренге, Никша недовольно думал: «В регулярных хуже. Стоим в тылу, а подняли в этакую рань».
Остановились у какого-то длинного и низкого белого здания без окон. «Наверное, склад», — соображал Кляпа.
— Первая шеренга, три шага вперед! Арш! — услышал он команду и вместе с товарищами продвинулся вперед. Не заметил, как из подвальных дверей вышли трое и стали позади, между шеренгами.
Чавкая сапогами по грязи, отделение прошло станционный поселок, редкий лесок, широкую поляну...
В конце поляны поднимался невысокий холм, за ним дымилась туманом река. Отделение встало.
«Вот тоже, гоняют», — досадливо подумал Кляпа и, оглянувшись, обмер.
— Васька! — вскрикнул он, холодея.
От знакомого голоса Шулятиков вздрогнул, и взгляд его встретился с обезумевшим взглядом Никши.
— Как же ты, Никша, попал на... такое дело?.. — недоумевающе спросил он.
— Кляпа, в строй, — услышал где-то далеко Никша и в тот же миг почувствовал на плече чью-то тяжелую руку.
— А ну, пусти, — рванулся он.
— Никша, — услышал Кляпа надтреснутый басок Шулятикова. — Иди в строй, ведь мы с тобой еще вчера простились.
— Васька... Как же я... стрелять в тебя... буду?! — схватил друга за руку Кляпа.
— По команде, Никша, — насмешливо и зло ответил Шулятиков.
Никша ссутулился, молча встал в строй. Раздалась команда, четко простучали мимо шаги, и Никша увидел вдруг на вершине холма, в багровеющем восходе, Шулятикова.
— Никша, возьми кольцо, на память жене отдашь...
Неуверенной, качающейся походкой подошел к Шулятикову. Принимая кольцо, прошептал, обрадованный своей хитростью:
— Я, Вася, стрелять не буду...
Медленной тяжелой поступью вернулся в строй.
Подняв по команде винтовку, Никша старался поймать на мушку своего друга, чтоб сосредоточенней и лучше рассмотреть его в последний раз. Неожиданный грохот залпа рванул его руку. Опоздавший выстрел прозвучал одиноко и жалко.
Толчок в плечо пробудил Никшу.
— Васька!.. а!.. — зверино крикнул Кляпа и рухнул на траву.
Русская партия
Вовка сидел у чердачного окна и наблюдал, как по улицам поселка рыскала гитлеровская солдатня. На дороге стояли темно-зеленые транспортеры и грузовики, накрытые пестрыми маскировочными брезентами. Захватчики тащили из дворов к машинам трепыхавшихся кур и гусей, визжащих поросят, посудины с маслом и яйцами, узлы одежды. Порой во дворах раздавался плач или надрывный крик, после чего сухо хлопало несколько выстрелов.
Гитлеровцы весело переговаривались, хохотали, горланили песни. Простояв в поселке около получаса, транспортеры и машины умчались на восток, откуда глухо слышалась канонада.
Боя за Кондратовку не было. Новый оборонительный рубеж был подготовлен в восьми километрах от поселка на берегу речки Ужовки, и советские войска отошли ночью.
До отхода войск Вовка уходил на Ужовку вместе с поселковыми комсомольцами. По указаниям саперов они рыли окопы, ходы сообщения, ставили дзоты. В новом, только что отстроенном дзоте и приняли Вовку в комсомол. Тогда же и решил Вовка уйти в партизаны.
Но дня за два до прихода немцев секретарь организации Ефим Щепет сказал ему:
— Комитет получил указание... Часть ребят уйдет в партизанский отряд, часть останется в поселке. Некоторым разрешено эвакуироваться, если...
Вовке почему-то показалось, что к «некоторым» Ефим относит и его.
— Я в тыл не поеду! — не дал и договорить он Ефиму.
Щепет улыбнулся.
— Не торопись решать. Ты член организации и должен подчиняться дисциплине. Да мы и не предлагаем тебе эвакуироваться. Останешься здесь выполнять поручения партизанского отряда...
Вовка нахмурился: он уже свыкся с мыслью, что у него будет скоро автомат, гранаты, взрывчатка, а тут...
Щепет посуровел:
— Ты зачем вступил в комсомол? Говорил, что отдаешь всего себя Родине, а почему теперь ставишь свои условия?
Вовка молчал. А Ефим, помягчев, уже говорил, как нужно вести себя при немцах.
— Что узнаешь, будешь передавать штабу партизанского отряда через человека, который сам тебя найдет и скажет: «Лес шумит». Для других ты не комсомолец, комсомольцев и партийцев не знаешь. Ясно? Не вешай головы. Ты нужен Родине тут. Ну, прощай...