И вот Вовка сидит на чердаке и наблюдает за улицей. Переносье его перечеркнуто глубокой морщинкой. Он сидит и перекусывает соломинки от волнения.
А на улице уже снуют легковые машины, некоторые въезжают во дворы. Из автобусов расходятся по домам офицеры, за которыми денщики тащат тяжелые чемоданы и ящики.
«Эти, наверное, на постой», — думает Володя.
Эсэсовский отряд и впрямь располагался в поселке, видимо, не на одну ночевку. Над зданием поселкового Совета затрепыхался флаг со свастикой, которая при колебании извивалась, как черная многоголовая гадина. Над крыльцом появилась вывеска: «Комендант», и из новоявленной комендатуры по улицам побежали фрицы в мышастых френчах, расклеивая на заборах и столбах «приказы».
Населению приказывалось немедленно сдать оружие, в течение суток сообщить комендатуре о скрывающихся большевиках и комсомольцах, советских работниках; запрещалось, кажется, кроме дыхания, все: брать воду из колодцев, останавливаться и заглядывать в окна домов, где живут эсэсовцы, появляться на улице без неотложного дела, выходить и входить в поселок без пропуска, держать без разрешения скот и птицу, петь русские песни, закрывать ворота и двери...
Уже смеркалось, и Вовка спустился с чердака. Вдруг калитка с шумом распахнулась, и два гитлеровца вошли в дом. Окно сейчас же осветилось колеблющимся светом, и мальчик прильнул к нему, следя за фашистами, которые, освещая комнату электрическим фонариком, кричали, вызывая хозяев.
Из задней комнаты вышла бабушка Глаша и, ослепленная ярким лучом, закрыла глаза рукой. Фрицы прошли мимо нее в двери. Вышли они из комнаты, неся в руках клетчатый шахматный ящичек.
Это были Вовкины шахматы — первый приз областного пионерского шахматного чемпионата прошлого года. На ящике, на серебряной пластинке, было выгравировано: «Лучшему шахматисту — пионеру Володе Кравцову. Первый приз».
Фигурки были искусно выточены из слоновой кости, доска-ящичек с инкрустациями из той же кости и черного дерева с красивой золотистой рамкой.
И тут Вовка сделал неосторожный шаг. Он вихрем ворвался в комнату и вырвал ящичек из рук эсэсовца.
Дальше все произошло очень быстро. Гитлеровцы даже не ударили Вовку. Они просто заломили ему назад руки и связали их веревкой с длинными концами. Так, за веревку, они вывели Вовку на улицу и направились к комендатуре. В комнате остались онемевшие от страха старики.
«В первый же день... В первый же день так глупо попасться... — в отчаянии думал Вовка. — В партизанском штабе будут надеяться, что комсомолец Кравцов считает орудия, танки, живую силу врага, выведывает вражеские военные тайны, следит за предателями, а он... а его волокут на веревке, как брехливую дворняжку, и весело хохочут. И даже пнуть этих эсэсовцев невозможно. А что будет в комендатуре?»
И Вовка, закрыв глаза, видит себя истерзанным, на окровавленном полу. «Нет, он ничего не скажет, никого не предаст».
Однако Вовку в комендатуре не стали бить и допрашивать. Ему словно даже обрадовались. Вылощенный эсэсовский офицерик с невероятно вздыбленной тульей фуражки, что должно было подчеркивать надменность духа и высоту его расы, побежал с шахматами в глубину здания.
По некоторым словам и жестам гитлеровцев Вовка стал догадываться, что он представляет интерес для комендатуры не как маленький большевик, а именно как обладатель шахмат.
Так оно и было.
Комендант Эрих Гешке считал себя выдающимся шахматистом. В батальоне, которым он командовал, никто не побеждал его. Самодовольный «шахматный фюрер» не догадывался, что игроки поддавались ему из угодничества и лести, желая заслужить его благосклонность и быстрее продвинуться в служебной карьере.
Кондратовка была первым пунктом в Советском Союзе, где батальону капитана Гешке было приказано расквартироваться после долгого пути из Греции. Батальон должен был обеспечить безопасность продвижения гитлеровских полчищ, их защиту от партизан. Выполнить эту задачу эсэсовскому капитану казалось делом не очень сложным. Пока его головорезы займутся поисками связей населения с партизанами, он, Гешке, потешится за шахматной доской. Русские хвастаются шахматными достижениями. Он, Гешке, продемонстрирует русским медведям несомненное превосходство своей расы и в этой области. Пусть сыщут ему здесь лучшего шахматиста.
Но поиски шахматистов в Кондратовне были безуспешны, и капитан впал в крайнее раздражение. Только к вечеру положение спасли двое завзятых мародеров, случайно напавших на шахматиста.