Сознание своей правоты вновь просветлило лицо Евсюгова, и снова чисто и ярко залучился его открытый взгляд.
— Эх, если бы отпустили поучиться! Я бы за один год, знаешь, сколько классов одолел! А потом бы на курсы. Вон Журавлев, сосед мой со смежного района, грамотой был чуть-чуть повыше меня. Поехал в трехгодичную школу председателей и смело вернулся на большой укрупненный колхоз. Да я бы после такой зарядки!.. — и Евсюгов, широко растопырив ладонь, стремительно опустил ее и, как бы могуче зачерпнув что-то из глубин земли, вознес добытый груз высоко над головой.
Весь он был одухотворенно приподнят своей страстной мечтой. Казалось, все его крепко сбитое тело вновь налилось той неукротимой энергией, которой он был так щедро наделен от природы. И без всяких оговорок горячо верилось, что если бы дать Ефиму Осиповичу даже не очень высокую общую грамотность и элементарные знания в области агрономии и зоотехники, вооружить его богатейшим опытом передовых тружеников социалистического сельского хозяйства, этот «колхозный подыматель», как иронически отозвался о нем агроном Тепляшин, на наших глазах преобразился бы в талантливого руководителя современного сложного колхозного производства и, очень может быть, встал бы в ряд знатных людей нашей Родины.
А пока он стоял посреди избы, снова погрузившись в какие-то свои раздумья. Беседа наша как будто подходила к концу. Спрашивать Ефима Осиповича еще о чем-либо было излишним. И то, что я услышал от него, переполняло меня самым дружеским сочувствием к его горю, к его трепетной мечте. Мелькнула мысль — вернуться в райком и там высказать свое возмущение бездушным отношением к Евсюгову. Но я не располагал временем и в конце концов имел более верные и сильные средства и пути повлиять на перемену в судьбе Ефима Осиповича.
— И знаешь, о чем я тебя попрошу? — прервал он наше обоюдное раздумье. — Напиши ты обо мне в вашу газету такую заметку, чтобы... — и, помолчав, договорил рассерженно, — ну, чтобы сняли меня!
— За что же вас, Ефим Осипович, снимать? Снимают за плохую работу.
— И у меня всяко получается. А нынче, язви его, наверняка зашьюсь с этим колхозом, раз не хватает у меня соображенья по теперешнему размаху.
— Вот о том, чтобы вас отпустили учиться, я напишу обязательно, — прощаясь с Евсюговым, пообещал я.
Он просиял и ответил без слов — крепким рукопожатием. В помолодевшем задорном его взгляде было столько наивной радости, как будто уже сбылась его большая мечта, и он вот сейчас по пути со мной уезжает упорно пробивать себе дорогу к грамоте, к знаниям, а с ними и к новой творческой плодотворной работе на родных колхозных полях.
6
Дорога шла через необозримые земли федьковской артели. На «Горбище», как тут называют возвышенный увалистый участок полей, механизаторы вели подборонку озимых посевов.
Даже зная о всей полезности этого приема обработки озимых, страшно видеть, как по ожившему нежной зеленью полю катится на облепленных землею, будто мохнатых, гусеницах могучий трактор и волочит за собой в сцепе на двух штангах в два следа сорок восемь тяжелых борон «зиг-заг». За ними, вместо зеленого ковра, остается дико взъерошенная черная полоса. Кажется, едва укоренившиеся осенью кустики ржи напрочь выдраны зубастыми «зиг-загами» и варварски загублены. Но так только кажется. Гибнет самое незначительное количество растений, зато остальные с невероятной энергией вцепляются в почву, обогащенную перегноем и богатую влагой, и буйно идут в рост.
На подборонку озимых многие колхозные полеводы и председатели шли до самого последнего времени с большой неохотой, а если и проводили ее, то с превеликой осторожностью: за лошаденкой пускали легкую деревянную борону с деревянными же зубьями, чтобы не повредить, не стронуть растения. Борона прыгала по озимым для вида, «для отчетности» — подборонено!
А сегодня... Рядом с мощным бороновальным агрегатом ехала верхом на лошади Таня Вострикова, помахивая перед собой березовой веткой с набухшими почками, видимо, вполне довольная качеством «варварской» подборонки. Хрупкая, маленькая девушка была смелой и властной хозяйкой просыпающихся пашен и лугов. Над нею ослепительно сияло весеннее солнце, обдавая землю животворным теплом своих упругих лучей.