И Аббас и Чандар много раз бывали у нас, и сейчас в их гостеприимстве ощущается теплота искреннего душевного расположения.
Из дальнейшей беседы с этими писателями нам становится ясно, как сложен вообще вопрос о выработке некоего единства действий в писательской среде Индии. Острая политическая борьба в стране отражается и на литературном фронте. Тем ценнее и трогательнее выглядит дружба, которой связаны эти два автора, несмотря па различие их литературных языков, несмотря на разность религий: Аббас — мусульманин, Чандар — индуист. Взаимное понимание, уважение к мнению другого видны в каждом их слове.
В нашей беседе принимают участие еще двое: молодая жена Чандара, красивая, обходительная женщина, способная украсить любое общество, и поэт Кайфи, человек, углубленный в себя, молчаливый, несколько разочарованный тем, что среди нас нет поэтов.
— Говорят, вы в молодости грешили стихами? — спрашивает меня, улыбаясь, Чандар.
— Было! Но, увы, давно уж, как говорится, «лета к суровой прозе клонят, лета шалунью рифму гонят…»
— Да, наш Кайфи все еще очень юн душой.
В середине беседы к нам присоединяется очень известный в мире индийского кинематографа Балрадж Сахнп, одетый по-европейски, но на индийский лад — легко и изящно. Он несколько утомлен, так что его красивое актерское лицо выглядит сейчас не таким сияющим, каким оно мелькало перед нами на многочисленных киноафишах Бомбея.
Безусловно красивое лицо. Но слишком профессиональное. И этот актерский профессионализм стирает то неповторимое своеобразие, каким отмечены лица Аббаса и Чандара.
Сахни рассказывает о том, как в данный момент он и его сын, окончивший Московский институт кинематографии, снимаются в новом фильме по сценарию Кришана Чандара.
Оказывается, кулинарные таланты нашего уважаемого хозяина почти так же ярки, как его литературное дарование. Мы получаем возможность оценить индийское национальное блюдо кари — жареное мясо с вареным рисом, обильно сдобренное пряностями вроде шафрана, стручкового перца, кардамона и жирным соусом. Несмотря на изнурительную жару, мы с завидным аппетитом лакомимся этим блюдом.
Обстановка в доме Аббаса очень скромна. Нет даже кондиционера. Только вентилятор призван спасать от жарких наплывов извне.
Ощущается и отсутствие хозяйки: жена Аббаса умерла.
После того как мы отдали должное национальному блюду, нас приглашают к приему пищи духовной. Тот самый молодой человек, что привез пас к Аббасу, тоже оказался поэтом. Он по просьбе хозяина исполняет для нас новую песню, написанную популярным индийским композитором на его слова.
Делаем внимательные, вежливые лица. На самом деле песня нам не по душе. Мелодия, держащаяся сплошь на высоких нотах, слишком криклива, лишена лиризма. Вообще-то я всегда с удовольствием слушаю индийские народные песни, но в этом случае что-то идет вразрез с моими эстетическими запросами. Наши хозяева, наоборот, с восхищением внимают певцу, находя, очевидно, в этой мелодии что-то недоступное нам.
Появляется как из-под земли какой-то дотошный фотограф. Он увековечивает нас и за едой, и за беседой, и в окружении многочисленной детворы, которая до этого только несмело выглядывала из-за дверей.
Прощаемся с очевидной грустью. Не много шансов на то, что еще увидимся с этими душевными людьми, с которыми роднит нас преданность общему литературному делу, высоким идеалам человечества, наконец, та взаимная симпатия, которой не всегда найдешь рациональное обоснование. А может, и встретимся… Недаром, по казахской пословице, конь трижды возвращается туда, куда и ступить не думал.
Во всяком случае, в памяти сердца останется и легкая, подвижная, полная остроумия беседа с Аббасом, и внутренняя сила, идущая от кратких лаконичных высказываний Чандара.
Да порадует нас судьба встречами с хорошими людьми!
О том, как в Индии будет отмечен столетний юбилей В. И. Ленина, мы узнаем заранее из беседы в советском консульстве. Генеральный консул Николай Васильевич Аксенов и вице-консул Марат Хикматуллаев знакомят нас с положением на месте. Оказывается, они испытывали порядочные трудности, желая удовлетворить как можно шире интерес индийского трудового люда к личности Ленина.
— Нам не хватает плакатов, литературы и особенно фильмов о жизни вождя. У нас мало фильмокопий. Их недостает даже для Бомбея — ведь здесь пять миллионов жителей, — не говоря уж про весь огромный штат Махараштра и соседние штаты, — рассказывает товарищ Аксенов.
Нас просят выступить на предстоящем собрании, и мы принимаем приглашение.
…Мы на одной из площадей Бомбея. С волнением смотрим на алое полотнище, протянувшееся по круглому фасаду большого здания. На нем всего пять латинских букв. Они образуют то самое слово, в которое вмещается вся надежда человечества: Л-Е-Н-И-Н. У входа — такой родной нам портрет Ильича: тот, где он стоит вполоборота, в кепке, с руками, заложенными в карманы.
Мы прибываем задолго до назначенного времени. Как говорят казахи, та утка, что тяжела на подъем, взлетает первой. Истомленные жарой, мы так боялись опоздать, что приехали чуть не за час до срока. Оглядываемся вокруг. Высокий круглый зал, мест на тысячу двести, опоясан двумя ярусами балконов. На стенах — стенды, оформленные как распахнутые страницы книги. На стендах — хорошо составленные фотовитрины, диаграммы, схемы, воссоздающие жизнь и борьбу нашей партии и ее вождя. Есть данные и о сегодняшнем дне нашего строительства. Бумажные гирлянды разнообразных расцветок раскачиваются от струи воздуха, идущего от вентиляторов. Это создает переливчатую игру красок, радующую глаз.
Симпозиум, посвященный столетнему юбилею со дня рождения В. И. Ленина, организованный Обществом индийско-советской дружбы, продлится тринадцать дней, с восьмого по двадцать первое апреля. Здесь будут затронуты всевозможные политико-теоретические проблемы. Примут участие представители различных национальностей. Выступят многие общественные деятели, в том числе и наши знакомые — писатели Кришан Чандар и Ходжа Ахмад Аббас, актер Балрадж Сахни. В перерывах — демонстрация фильмов о Ленине, небольшие концерты.
Как раз на один из таких концертов мы и попадаем. Кантата о Ленине. Инструментальная музыка.
Стоило начаться выступлениям, как все мы с прискорбием отмечаем, что здесь не хватает одной весьма привычной для нас детали — высокой трибуны, с какой привыкли выступать все наши ораторы. Куда же это она, голубушка, задевалась? Ведь уж как удобно-то зайти за нее, как бы отгородившись от всей публики, разложить на ней заранее заготовленные листы бумаги и шпарить себе по этим листкам, заботясь лишь о том, чтобы не пропустить что-либо из написанного.
А здесь — только микрофон на очень высокой подставке. И перед этим очень высоким микрофоном — маленькая-маленькая женщина-оратор. Смуглое личико с кулачок, тихий голос, неторопливая речь. Никаких бумажек в руках. Смотрит прямо в зал и говорит так ровно, с такими доверительными интонациями, точно перед ней не многоголовый зал, а единственный, хорошо знакомый собеседник.
Поскольку я не понимаю ни слова, мне легко сосредоточить внимание на реакции слушателей. Отлично слушают! Ни зевков, ни скучливого кашля, ни шепота. Ясно, что она говорит о чем-то насущном, о чем-то нужном всем, что это не набившие оскомину наставления, не цифровые данные, способные согнуть не только человека, но и верблюда. Велика сила непосредственного, искреннего слова!
Мы, перегруженные постоянными разъездами, конечно, не успели записать своих выступлений на бумаге. И это оказалось к лучшему. Хорошо бы мы выглядели со своими конспектами после такого оратора!
Становление советских восточных народностей как социалистических наций, великая культурная революция в этих странах — вот что стало темой моего выступления. Конечно, основным материалом были близкие мне факты из жизни Казахстана. При всей моей нелюбви к цифрам выбираю все-таки некоторые, наиболее впечатляющие.