Тогда, на апрельском заседании политбюро КПСС, Леонид Брежнев в открытую выразил свое неудовольствие апрельской революцией в Афганистане. Сидя во главе стола в своем большом кабинете в Кремле, Леонид Ильич, несколько причмокивая, говорил:
- Афганистан - дружественная нам страна. Президент Дауд - вполне приличный человек, мы с ним хорошо знакомы, и с ним можно всегда договариваться и иметь дело. Его убили? - генсек обратился к Андропову.
- Да, - потупил голову председатель КГБ.
- Не хорошо, - покачав головой, продолжил генсек. - Это был наш человек. Куда же Вы смотрели, Юрий Владимирович?
В разговор вступил министр иностранных дел:
- Но что случилось, то случилось. Товарищи, которые совершили революцию, - наши идейные друзья, они хотят построить в Афганистане социализм. Так стоит ли их ругать за это?
- Социализм.. социализм, - со вздохом проговорил Брежнев. - Жаль, конечно, Дауда, с ним было приятно иметь дело... Ладно, поступайте, как считаете нужным.
Большинство членов Политбюро проголосовало за признание новой власти в Кабуле, деваться было не куда.
Освобожденный двадцать седьмого апреля из тюрьмы писатель и общественный деятель Нур Мухаммед Тараки был самой известной личностью в Афганистане. Многие люди обливались слезами, читая его трогающие душу произведения. Образ великого писателя, сердцем болеющего за простых людей, прочно утвердился в сознании народа. Он был руководителем партии, которая теперь стала главной силой в стране.
Талантливый литератор, поднявшийся в революционном море на самый высокий гребень власти, теперь с высоты своего положения смотрел на страну. Прекрасный Афганистан простирался под его могучей властью. Нур Мухаммед Тараки смотрел на далекие горы, прекрасные сады, зеленые поля, бескрайние степи и пустыни и понимал, что такое быть первым. Чуть ниже, но рядом с ним, скромно ютился его давний соратник и вчерашний соперник Бабрак Кармаль. Он тоже плыл на гребне высшей власти, но был вторым. Преподаватель университета, он привык к академической тиши, любил много говорить о будущем страны. Но он не обладал той известностью, которая была у Тараки. Глубоко в душе Кармаль завидовал своему более успешному соратнику по партии. У Кармаля была одна слабость: он не был пуштуном. Что такое быть в Афганистане не пуштуном? Значит, быть всегда вторым.
Первый съезд партии они провели в 1965 году, в условиях глубокой тайны. Кармаль тогда рассчитывал, что выберут его на главный пост - председателя. Но известность принесла победу на съезде Тараки. Несколько лет спустя Кармаль взбунтовался, ему надоело быть в тени Великого писателя и Учителя. «Подумаешь, книжонки написал, - ворчал Кармаль. - Политика - это не литература, здесь нужны глубокие знания».
А знаний Тараки не хватало. Он любил свой народ, переживал все его трудности, искренне желая сделать жизнь людей лучше, но как это сделать, пока еще до конца не понимал. Тараки всегда говорил:
- Сначала надо все разрушить, потом строить новое здание новой жизни.
Кармаль, как мудрый преподаватель, знал, что преобразования необходимо проводить не спеша, взвешивая каждый свой шаг, постепенно перестраивая свой дом. Так они и поссорились. Здесь не было идеологии, различных подходов, политических программ - здесь был конфликт двух людей: кто будет первым.
Тараки возглавил в НДПА фракцию «Хальк» («Народ»), а Бабрак Кармаль - «Парчан» («Знамя»). Две фракции долго боролись за влияние в Афганистане и на советское правительство. КГБ финансировало НДПА, и за эти деньги лидеры крыльев одной просоветской партии готовы были перегрызть друг другу горло. В 1976 году советским товарищам надоели эти распри, и на тайной встрече до сведения лидеров обеих «крыльев» было доведено, что если они не перестанут междоусобную грызню, то КГБ перестанет финансировать НДПА и найдет более сговорчивых и понимающих руководителей партии. Тараки и Кармаль знали силу КГБ, его возможности и способности решать самые сложные и щекотливые дела. И мир в НДПА опять возродился, все прошлые обиды ушли прочь, и под четким контролем КГБ, за которым стояло Политбюро КПСС, Тараки и Кармаль опять мило беседовали и тепло обнимались.