Конец шестой части
Часть 7 Дороги Смоленщины
Глава 33
Насчёт гомиков я несколько погорячился. А что может уловить слух человека двадцать первого века, когда все говорят "гомий город, град гомий"? А это Гомель. При ближайшем рассмотрении. И живут здесь гомельцы. Или гомельчане. Или гомики. Вообщем, потомки радимичей. Было такое племя.
А название от речки Гомеюк. Что по фински означает "homma joki" - "быстрая река". Причём тут финны? А при том, что все земли к северу от степи от Карпат до Урала - исконно-посконно угро-финские. Кстати, русская Ока тоже от этого же слова "joki" - просто "река". На чужой земле живёте, господа патриоты. Геродота читать надо. Тот чётко пишет: "к северу от скифов в непроходимых лесах живут племена андрофагов". Людоедов то есть. Вот и выбирайте: или в предках у нас Мумбо-Юмбо, которое прохожих "кай-кай" даже без кетчупа, или - "мы сами не местные".
А город Гомий весьма не мелкий. Гектар сорок по площади. На левом берегу стоит, так что мы на него со стороны посмотрели. И подходы... Как на Хуанхе: отрицательные высоты называются глубины. Но выкарабкиваться из этих оврагов... Да еще в доспехах при случае... Потноватенько выйдет.
А на этом берегу - слободка. Постоялый двор поразил сервисом. Как въехали в ворота - бабенка выскакивает и Ивашке кружку подаёт. Первая выпивка за счёт заведения. И у меня к этому Гомию всякий интерес сразу пропал. И ко всему остальному - тоже. Остался только один интерес - как бы убраться, пока он вдрызг не нагрузился. Все попытки контроля в стиле "жена муженька пасущая" закончились провалом - Ивашко пропал. Так что пришлось мне самому и с конями, и с возами, и с Марьяшкой.
Мне по жизни с разными людьми сталкиваться приходилось. И с пьющими, и с гулящими, и на иглу подсевшими. На мой вкус: "пьяница запойный" - самый скверный вариант. Наркоман, шлюшка, даже алкаш - их видно. Понятно, предсказуемо. Знаешь чего ждать и иллюзий не испытываешь. А вот такой... Вроде нормальный, толковый, ответственный... а потом раз - и в штопор. А потом смотрит на тебя виноватыми глазами: "я не хотел... оно само... прости, больше не буду...". Брехня. Будет.
Когда я на северах вахтовался, был у меня в бригаде один такой. Пока на глазах - человек человеком. И соображает, и дело делает. Специалист толковый, с мозгами. И так, в общении - все путём. И по рюмочке может. Без потери самоосознания. Прямо инсценировка русской народной: "Кто пьян да умен - два угодья в нем". Все хорошо. Потом с глаз долой и... "Да я только во Внуково пивка взял. Ночь сидеть пришлось. Вот чуть-чуть горло смочить". И осталась вся моя бригада, девять человек, без зарплаты за два месяца. Кто-то из щипачей московских приподнялся, а девять семей наших... тянули и вытягивали. Пока мы из следующей вахты со следующей получкой не вернулись.
Опять ночь без сна. Последний раз я полночи спал нормально пока покойный Степко с Марьяшей развлекался. Кстати, и Марьяша начала шевелится. В полусогнутом состоянии, но... "доведи до нужника". А возы на кого оставить? А народ тут... Как на московских вокзалах...
Кто бы мне спокойного "цок-цок" организовал? Минуток эдак на шестьсот. Утром Ивашку принесли. Но не отдают. Хозяин такую цену выставил... Врёт раза в три. Но не поспоришь. Этот... Как полено. Мычащее. Все пытается к моей ручке приложится. И я тут, весь из себя такой... невыспавшийся... И его... встретил-приветил... Как верная жена мужа своего... мокрым полотенцем по глазам. А два воза пацанёнку вести - это как? На одном - болезная боярыня-шалава уже голос подаёт, на другом - слугу-алкоголика периодически выворачивает. Деваться некуда, привязал всех. К телегам. Пошли сцепкой, как фура с прицепом. Опа-опа, цоб-цобе...
А места эти - Белорусское Полесье. Песня такая была:
Не знаю какая она красавица. У гомельских в моё время носы такие были... Характерно длинные. От радимичей, наверное. А мне как-то больше курносенькие нравятся. "Где родился - на том и подженился". Только эта Олеся здесь не одна живёт - с мужиками. Многочисленными и хорошо вооружёнными. Не одни топоры да косы, а еще кистени с рогатинами. У Олесиных сожителей.
Гомий нынче под Смоленском. Было отдельное княжество, потом стала земля Черниговская. В Чернигове Давидовичи сидели. Их здесь "давайдовичами" вспоминают. По типу основного метода сбора налогов. Князья черниговские от Изи Волынского к Гоше Ростовскому бегали. И обратно. А Ростик Смоленский всегда за одного, за брата своего стоял. Соответственно, здесь - то "направление предполагаемого удара вероятного противника", то "добрососедская граница с братским русским княжеством". То местные друг друга режут, под чутким руководством из своих столиц, то бурно отмечают очередное примирение. Работать некогда. Да и не дадут. Последние годы Ростик эти земли под себя забрал. Теперь, вроде, должен Свояку назад под Черниговскую власть отдать. Но Ростик в Киеве. В Смоленске его сын Роман. "Сын за отца не отвечает". Не торопится Роман отдавать. А Ростик из Киева... тоже. Не торопит. Между Черниговскими и Смоленскими немало крови пролито. А как убытки компенсировать? А известно как: выжимая из предполагаемых к передачи земель все досуха. На выжатой досуха земле такие монстры размножаются... Соответственно, в лесу не только четвероногие звери обретаются. И тут я, с двумя возами и одним дрючком. Как Буратино на Поле Чудес в Стране Дураков. Вот он я - "разделся и жду".
Повезло. Пока я свой чудо-поезд увязывал, самые резвые купчики вперёд ушли. Ну мы их и нагнали. Ближе к полудню. То, что осталось.
Помнится, я удивлялся - почему это по дороге в Киев не было у нас стандартного по попаданским рассказам приключения - встречи с разбойниками. Дурак, потому что. Не удивляться надо было, а радоваться. Здесь тоже не было. Встречи. Встречальники уйти успели. К моему счастью. А вот результаты остались.
Лог такой. Или буерак? Неглубокий. Дорога лесная. Спокойная, красивая где-то. Тень такая... Глубокая. В солнечный полдень - очень приятно. Внизу три телеги без лошадей, куча мусора - барахло какое-то разбросано. И четыре трупа. Ободранных. В смысле - в одном исподнем. Мда... Картина маслом. Точнее - кровью.
Ну и ладно. В лесу птички поют - людей вроде нет. Как проехать-то. Пошёл телеги раскатывать с дороги. Своими-то хиленькими плечиками. Не будет у тебя здесь, Ванюша, счастливого детства. Ой не будет. Двое упокойников с разбитыми головами, двое других с кровищей по корпусу. Из барахла - взять нечего. Все или сильно рваное, или сильно ломанное. Хорошие разбойнички попались - хозяйственные. Ничего полезного не оставили. Сразу видно - местные. Оседлые. Из крестьян. Которые пришлые - так чистить не будут.
Тут один из покойников ножкой дёрнул. Я и сел. Тут же. Да что ж, японский городовой, такое! Прошлый раз дохлый половчанин чуть до кондрашки не довёл. Теперь тут. Пришлось посмотреть. А и правда - мужик-то живой. Поверхностное ранение головы. Типа - топором, но плоской стороной.
А ко мне не приходят, а просто под ноги валятся. Выросту - заведу службу "скорой помощи". Буду по Руси ездить и недо-упокойников по дорогам собирать. Может кто заплатит.
Телеги растолкал, свои возы вниз свёл, давай недо-упокойничка на воз закидывать. Ага. Здорового мужика... Только вторым конём. Через блок неподвижный типа бортик тележный. Перекинул. Прямо на Ивашку. Тот проснулся, с бодуна глазами лупает. У одного похмелье, у другого сотрясение.
-- Это... Это чего?
-- Это ты Ивашко. После следующей пьянки. Возьмёшь в рот хмельное - я тебя по этому образцу отретуширую. Слезай.