Придворный лекарь Александра Второго Освободителя пишет о последнем дне самодержца всероссийского примерно так: "... Услышавши о надобности выехать государю из дворца, княгиня Софья Долгорукая кинулась перед ним на колени и слёзно умоляла его ныне не выезжать. Государь сперва излагал ей резоны и надобности сей поездки, но княгиня ничего слушать не хотела и только плакала. Тогда государь поднял её с колен, опрокинул на стол, случившийся здесь же, и был с нею".
Именно это я и наблюдал. В смысле: стол, опрокинутая на нем на спинку женщина с высоко задранными ногами, и молодой парень у неё между ног исполняет характерные возвратно-поступательные движения. Что и позволяет очевидцам записать фразу: "и был с нею".
Я как-то растерялся. Предполагалось все-таки зрелище реализации госзаказа в части продукции ткацкой промышленности. Дама меня заметила, ахнула и ткнула в меня ручкой. Парень обернулся и рванул ко мне. Дурашка. Всем известно почему нельзя изнасиловать женщину на бегу: потому что бегать с задранной юбкой можно значительно быстрее, чем со спущенными штанами. Штаны подтяни, придурок.
Кажется, я что-то из подуманного озвучил. Потому что дама хихикнула, а придурок стартовал с места. Как ракета. Придерживая штаны. А я, естественно, побежал. Бегать на пустой желудок - хорошо и правильно. Если знаешь маршрут. На первой же лестничной площадке налетел на толстяка со здоровенным металлическим подносом. Ух как громко получается, когда металлическая доска скатывается по деревянной лестнице. А на ней пудов восемь живого и орущего. А я впереди. Туда-сюда... заперто, нет выхода. Тут сверху прыгает давешний придурок. Как это прыгать через лестничный марш, придерживая одной рукой штаны, а второй отмахиваясь от поднимающегося толстяка... Мне только и осталось чуть в сторонку отойти. Как он лбом в запертую дверь... Звук какой характерный: дерево об дерево. И оба - дубовые. А толстяка он перед этим тоже... прервал процесс подъёма путём нажатия в области холки. Так что тот тоже... фэйсом об тэйбл. Понимая под словом "тэйбл" нижнюю ступеньку лестницы. У обоих носы разбиты, глазки сильно скучены, а я прыг-скок и наверх. И тут сзади крик: "держи вора". Я еще хотел было обернуться, поправить формулировку. Но тут еще морды понавылазили, и я побежал. А крик все громче, уже и с добавками типа "убили-зарезали".
Ё-моё, да кто ж так строит - никакой регулярности. Окон нормальных нет, то просто темно, то ничего не видно. А лестницы... Ещё поворот, какая-то анфилада. Проскочил насквозь пока нет никого. В конце - спальня. Поскольку полкомнаты занято кроватью с балдахином то -- спальня. Ну нет на Руси такой мебели. Это для каменных, плохообогреваемых помещений. А на Руси спят на лавках да на полатях. А вот здесь есть это - и это правильно. Потому что под лавкой не сильно спрячешься. А здесь два на два как минимум и доска нижняя. Я рыбкой туда и затих.
Ёкарный бабай, если лежанка широкая, так под ней и мыть не надо? Пылищи... Сразу в носу засвербило. А тут в комнату люди толпой заявилися. Виноват, не люди - бабы. Ля-ля-ля. Что-то про то, что "ой крови-то, ой унесли болезного, ой найдут-зарежут-казнят". Тут мне до того припёрло чихнуть - шапку на морду и тужусь. Вот смеху-то будет, если из под кровати чих. И тут я, весь такой... в пыли и чихающий во все стороны. Пришлось вспомнить старую авиационную методу. Нос потереть. Когда самолётики были еще маленькими, а лётчики - уже большими, то от чиха лётчиков самолётики разваливались. Вот и пришлось первым авиаторам изобрести свой специфический метод борьбы против чиханья. А то трёхходовка "чих-ой-ляп" портила все показатели по смертности.
Формулировка "держи вора" меня сильно озадачила. И обеспокоила. Здесь "вор" означает "государственный преступник". По кругу: шпионаж, измена родине, призыв к мятежу, попытка насильственного свержения власти... Нормальный уголовник называется тать. Занятие - татьба. Отнюдь не "воровство". Есть разновидности вроде шиш, разбойник, душегуб... Это все разные статьи. Но одного круга: отъем имущества более менее насильственными способами при различных отягчающих. А зачем мне государственные статьи шить? Непонятно, и... тревожно.
Как-то я от этих мыслей чихать перестал. Народ в комнате вроде рассосался. Надо выбираться и сматываться. Быстро и незаметно. Время примерно к девяти вечера, спать здесь ложатся... как и встают - по солнцу. Ещё светло - июнь, но бечь уже надо. Потихоньку выбираюсь из-под кровати. Опаньки, а напротив, дама на лавке. Куняет себе. А в постели - девчушка. И смотрит на меня. М-мать...
Автоматом сработало: шапку свою с головы ей в рот, правой - засапожник к её глазу. Сам на ней верхом. Прямо в пыли и сапогах.
-- Дёрнешься - зарежу.
Тут баба напротив шевелится стала. Перекат вправо, под одеяло, щёлочку оставить и продолжить в том же лапидарно-императивном:
-- Мявкнешь - выпотрошу.
И - засапожник к её боку ниже рёбер. Сам распластался и пониже съехал, что б из под одеяла не выступать. Как слива из оплывающего шоколада. А чтоб не вздумала дёрнуться с кровати - ухватить под коленом. Баба подошла, посмотрела на девчушку. Та лежит с закрытыми глазами. Бабу я не вижу, девчушку вижу, но не всю. Если она сейчас начнёт жестикуляцию устраивать, язык жестов, знаете ли... Баба опять назад села. Тишина. Трое в одной комнате. В полном молчании. "И тишина...". Вот только мне сейчас мёртвых с косами вдоль дороги... А у меня под ножом девичий бок пляшет. От зажимаемого дыхания с криком, а под второй рукой девичья же кожа. Из нижней части бедра. Поскольку у девчушки ночнушка короткая, типа - "срамница". И локоть мой у неё между ног, поскольку я её крепко с перепугу ухватил, ножку в подмышку себе зажал. Молчим. Делать нечего. Баба там здоровая или нет - не важно. С двумя сразу у меня не получится никак. Кто-то заорёт. Набежит народ и... ко мне придёт "большой северный лис". Говорить нельзя, двигаться нельзя. Остаётся... правильно. Осторожно исследовать окружающую среду. А среда у меня вот, в руке. Нежная, горячая, тощая и дрожит.
И правильно делает. Потому что "северный лис" не только ко мне придёт, но и к ней. Простолюдинки в таких кроватках не валяются. И прислужницы сон их чуткий не караулят. Девочка из "вятших". А в этом Смоленске, богом спасаемом, при столь благочестивых, целомудренных и христолюбивых князьях... А тут у девицы в постели черте что. Но с характерными висюльками-стоялками. Да еще в Княжьем Городище. Постройки самого почти святого Великого Князя Киевского. Позор будет... на всю жизнь. И не на ней одной. Широко ляпнет, аж на самого князя Романа брызги полетят. А потом отдача. По всему спектру. Весь род пострадает. И, естественно, ей выскажут. С применением разнообразных воспитательных средств типа розги мочёные и крапива свежая. Вся родня, друзья-подруги, слуги и близкие. Все и всё. Выскажутся. А потом - либо в монастырь. И забудь про жизнь. Либо замуж за жениха из зависимых. И тоже про жизнь забудь. Так что девочка шума не подымет. Пока я не отойду на достаточную дистанцию. Что бы никто не мог связать ее ножки с моими ручками. Шаловливыми. Проверяем визуально. Выглянул в щёлочку из под одеяла. Головка к стенке отвёрнута, а во рту - шапка моя. И она ее рукой прижимает. Чтобы ни звука, ни вскрика от моих пальчиков. Нежных, между прочим. Я ж не рву, не щиплю. Чего ж она так давится. Но девочка выдержанная, выдержка у неё... А мне и надо, чтобы она меня так же молча отсюда вывела. Но у таких выдержанных, в моей нынешней ситуации, есть существенный недостаток - они думают. У них от стресса молотилка не выключается. И придумывает она, как бы меня дематерилизовать. Без всяких световых и акустических эффектов. Вплоть до отсутствия просто мокрого пятна. Надо ей её мыслительный процесс... приостановить. Поскольку она местность знает и при нашем отходе может меня в такое место завести... А то и заработает на этом кое-какой социально-политический капиталец. Типа: "А не надо уже никого ловить-казнить-резать. Был вор, был. Да вот дело-то какое - девка пробежала, подолом махнула, головка-то злодейская покатилась и разбилась. Вот она: воров погубительница, всей страже-дворне пристыдительница. Стоит себе скромненько, краснеет-бледнеет, законной награды ожидает."