— А кто тр-ретий? — спросил людоед.
— Ну, тот будет самый страшный, — пошутил Урфин. — Пошли во дворец!
Клоун Эот Линг и медведь Топотун остались охранять пленников.
ЛЮДОЕД УСАЖИВАЕТСЯ НА ТРОН
Правитель Изумрудного города Трижды Премудрый Страшила сидел на мраморном троне и, как обычно, предавался приятным воспоминаниям. По ночам он вообще не спал, так как глаза у него были нарисованные и не закрывались. Да и зачем спать чучелу, состоящему из кафтана, набитого соломой, к которому внизу привязаны бечёвкой штаны с пустыми сапогами, а сверху пришита матерчатая голова? Правда, справедливости ради, надо отметить, что в голове у него находился кулёк, полный отрубей, смешанных с иголками и булавками. Они кое-где торчали из его лба, что служило несомненным доказательством остроты ума.
Итак, мозги у него были самого высшего сорта, и Страшила мог мечтать. Он мог себе это позволить ещё и потому, что никаких трудных государственных дел у него не было. Его подданные жили хорошо и спокойно: мастеровые ремонтировали дома, шили одежду; фермеры работали на полях и огородах; женщины хозяйничали по дому и растили детей. Никто Волшебной стране теперь не угрожал. Последнюю злую волшебницу великаншу Арахну сбросили в пропасть, а непрошеные гости- инопланетяне улетели на свою планету.
Одно воспоминание было особенно приятным: «Был солнечный день. Я торчал на колу среди поля спелой пшеницы и отпугивал ворон. Мимо шла девочка Элли с собачкой Тотошкой, и я попросил стащить меня на землю… Как радостно было шагать по дороге из жёлтого кирпича в Изумрудный город! Потом к нам присоединились Железный Дровосек и Трусливый Лев. Это была дружная компания. Мы шли к Великому Волшебнику Гудвину, чтобы попросить его исполнить наши заветные желания. Я хотел получить мозги, Дровосек — сердце, а девочка Элли — вернуться домой к папе и маме… А как мы поразились, когда на воротах города увидели множество сверкающих изумрудов!… Как хорошо было бы, если бы сейчас открылась дверь и в неё вошли Элли и мои дорогие друзья!…»
И действительно, в этот момент распахнулись обе створки входной двери, но в тронный зал вошла совсем не Элли, а… Урфин Джюс и с ним кто-то, одетый в шкуру.
— Что случилось? — удивился Страшила.
Человек в шкуре подошёл поближе, оглядел его с головы до ног и грубым голосом спросил Урфина:
— Это Стр-рашила?
— Да, — ответил тот.
— Не стр-рашно.
— Я же говорил… — кивнул головой Урфин.
— А я его сейчас съем!
Урфин расхохотался:
— Да он соломенный и невкусный! Погодите, ещё наедитесь!
Тут только до Страшилы дошло, кто перед ним стоит и с какими намерениями явились во дворец столяр с людоедом.
— Вы опять за своё! — с возмущением воскликнул Страшила. — Зря я вас отпустил с миром! Опять хотите на трон сесть и мучить людей!
— Не я, а он хочет на трон сесть! — противно заулыбался Урфин и указал на людоеда.
— Ужас! Ужас! — в отчаянии зашептал Страшила. — Что же будет!
Худшее трудно было себе представить. Но что мог сделать он, соломенное чучело, против двух злодеев?
— Куда его? — спросил людоед, подняв бедного правителя за руку. — Может р-разорвать на мелкие кусочки?
— Ещё пригодится, — шепнул филин, сидевший на плече хозяина.
— Не надо мусорить, — строго сказал Урфин, взял Страшилу за голову и стал усиленно тереть рукавом его рот. Ведь у пугала рот и глаза были нарисованы краской. Вскоре рот стёрся, и теперь Страшила был обречён на молчание.
За троном стоял большой сундук. Урфин подошёл и поднял крышку. Там лежали золотые вещи — королевские короны и ночные горшки. Подумав, Урфин догадался, откуда они и почему лежат здесь. Лет десять назад соседняя Подземная страна перестала быть королевством и большинство её жителей с радостью переселились на поверхность земли. Её семь королей были перевоспитаны, и один стал ткачом, другой — поваром, третий — портным… А их золотые короны и горшки Страшила, видимо, решил сохранить для музея.
— Давайте его сюда, — приказал Урфин людоеду. Подвернув Страшиле ноги и руки, он уложил его в сундук на свободное место.
— А теперь выбирайте себе корону!
— Вот эту, — сказал людоед, — которая с р-ручкой! — Он выбрал самый большой золотой ночной горшок и надел его себе на голову ручкой назад.
— Ур-ра! Тепер-рь я настоящий кор-роль и хочу сесть на тр-рон! — зарычал он.
— Валяйте, — согласился Урфин и захлопнул крышку сун- дука.
Бедный Страшила, немой и беспомощный, остался лежать в тёмном сундуке. Если бы его нарисованные глаза могли плакать, слёзы лились бы ручьём.