Бригада Г. Заварухина стрелевала 93 куб.
Бригада В. Сорокина — 86 куб.
Генка, конечно, не хвалится, но хвалится за него Доска показателей. Эти цифры тычутся в глаза парням и утром, когда они едут в лес, и в обеденный перерыв.
Вот уж и забили в рельсу. Подкатила машина, привезла обед. Обед — суп горячий и котлеты с рисовой кашей. Рабочие едят да Катерину, повариху, похваливают. А у Виктора кусок в горле застрял. И зачем только заварухинский вызов принял?.. Вон сидит. Рожа красная с мороза, наворачивает первое за обе щеки, на второе денег не хватило, пропил… Но как оказалась в трубке масляного насоса вода?
Обед окончен. Сытная еда нагоняет сон, но трактор Виктора лязгает по волоку башмаками гусениц злее, чем до обеда. Он желает наверстать упущенное время, но, попробуй, догони его теперь?..
На разогретую выхлопную трубу садятся мохнатые снежинки и тут же превращаются в пар. Сзади за трактором волочатся хлысты. А мороз жмет на пятки, оседает синеватым туманом на ели.
«Раз, два, три», — считает про себя Рита. Она с закрытыми глазами гадает, сойдутся или не сойдутся концы пальцев. Глупая давняя школьная привычка. Кончики пальцев коснулись, значит, все будет хорошо.
— Ай-яй-яй! — цокает языком Наумов. — Технорук, комсомолка, а на пальцах гадает, — смеется начальник лесопункта. На нем белый дубленый полушубок и серые валенки на три портянки с шерстяным носком. Щеки Леонида Павловича покраснели от мороза, глаза блестят. А глазам есть отчего блестеть. — Верно, Маргарита Ильинична, отгадала! — приподнято говорит он. Достает из кармана полушубка газету, разворачивает, показывает статью.
— В краевой газете о нас написано, — Наумов, довольный, потирает руки. Распахнув полы полушубка, плюхается на стул.
— Как бы не захвалили, — пробегая глазами статью, отвечает Рита. Статья ей не нравится, она напыщенная, как праздничная передовица.
— Иногда похвала лучше любой критики, — констатирует Леонид Павлович. Он настроен благодушно. «Уж очень въедливая она стала, — думает он о Рите. Пора замуж выходить. Когда девушки засиживаются в невестах, они становятся вредными…» — Наумов улыбается собственным размышлениям. Его так и подмывает высказать их вслух, но смелости не хватает. Уж лучше эти афоризмы при себе оставить.
Телефонный звонок.
— Фу, аж испугался! — отдувался Наумов. — Алло! Алло! — кричит он в трубку. В трубке что-то гудит и попискивает. — Да-а, Наумов у телефона. Кто говорит? Ты, Валюша? — звонит из леспромхоза секретарша директора. — Ясно, ясно… Будь здорова, красавица! — кладет трубку. — Начальник сплавной конторы выехал к нам, через полчасика будет…
Наумов смотрит на Риту вопрошающим взглядом.
«Придется поездку в лес отложить», — думает Рита. К чему может придраться начальник сплавной конторы? Она хорошо знает придирчивый характер Куприянова.
— Никитич, — стучит кулаком в стену Наумов. — Приготовь быстренько сводочку, сколько бон сделали, багров, в общем, все там подбей…
— Попадет нам, Леонид Павлович, — говорит Рита. — На третьей косе лес в штабеля без покатов сложили. Проглядели.
— Ничего, мы его на третью косу не поведем, — подмигивает Леонид Павлович. — Он хошь и начальник, но не нам начальник, а потом, как-никак, гость!..
Куприянов приехал ровно в половине второго. Леонид Павлович так и не успел сходить пообедать. Пригласить начальника сплавной конторы отобедать, еще чего доброго подумает — подмазывают. Вот так глупо, из-за обеда, у Леонида Павловича упало, а потом и вовсе испортилось настроение. Он застегнул полушубок до самого подбородка, поднял воротник. Простывать в его годы не полагалось.
У Куприянова ноги длинные, вышагивает впереди, как гусь. На ногах сапоги. Они настыли и цокают по дороге, как железные, «Ему, наверное, холодно, потому так и спешит», — думает Рита.
— В кедрачах был сегодня, — бубнит Куприянов. Чтобы его слушать, надо задирать голову. — Проверял штабеля да провалился, оставил валенки сушить. Там без покатов поскладывали лес. Сами потом весной будут пуп рвать, — покрутил головой начальник сплавной конторы.
«Вот журавль, бежит и бежит, — думает Наумов. Стало жарко, но он не решается расстегнуть верхнюю пуговицу. — А желудок подпирает, кишка кишке протокол строчит. Эх-ма, есть-то как хочется». — Леонид Павлович шарит по карманам. В левом кармане полушубка засохший кусочек хлеба. Нерешительно сунул его в рот, пососал. Но это только больше разожгло аппетит. Тоскливо, тоскливо стало у него в глазах, даже про третью косу забыл.
На нижнем складе, неподалеку от штабелей, костер потрескивает, бракер от сплавной конторы, молодой белобровый паренек, приплясывает, отогревается. Завидев начальство, одернул телогрейку, шагнул навстречу.