Платон сменил белье, направился к магазину. За дорогу он несколько раз оглядывался, но отсюда была видна только крыша дома Волошиных. Только крыша. А что под крышей?
Петра у магазина еще не было. Платон закупил все необходимое, нагрузил полный мешок, взвалил его на плечи и побрел к домику Катерины. Он порядком пропотел, прежде чем добрался до Катерины. Дверь открыла сама хозяйка, раскрасневшаяся, с томными, соловыми глазами.
— А-а, Платоша! — воскликнула она. — Милости просим, дорогой ты наш!..
Петро сидел за столом с расстегнутым воротом, навеселе. Перед ним обильная закуска и выпивка. Он виновато прятал глаза и глупо до ушей улыбался. Проворная Катерина заговорила Платона, оградила своего возлюбленного от упреков. Ее полные слегка тронутые первым загаром руки так и мелькали перед глазами Корешова. Она усадила упирающегося гостя за стол, налила в стаканы водку, выпила сама и заставила выпить Платона; Петра на этот счет упрашивать не приходилось.
— Разлюбила, ну и пусть… Подумаешь! Красавица!..
— Верно, — поддакивал Петро. — Выпьем з-за некрасивых!..
— Может, и я некрасивая?! — подбоченилась Катерина.
— К-красивая!.. — Платон опьянел и лез целоваться к Катерине. Все и все казались Корешову очень милыми. Он готов был расцеловать и Катерину, и Петра, и всех жителей поселка… Впервые он сейчас стал похваляться дедом, и вообще плел всякое такое…
— Д-давай за твоего деда даванем, — в который уже раз потянулся Петро со стаканом. — Что именины Софы, дед — это да! С-сила твой дед!..
— Именины? Какие именины? — Платон мотнул головой, волосы рассыпались по лбу. Неожиданно вспомнил, зачем они пожаловали в поселок. Оттолкнул руку Петра. Тот выронил стакан, стакан разбился.
— Ничего, посуда к счастью бьется! — сказала Катерина.
— Сегодня же распишемся! — загорелся Петр.
— Никаких женитьб! — стукнул кулаком по столу Платон. — З-завтра распишитесь, сегодня надо продукты везти.
— Верно, — согласился Петро.
— Куда же вы пьяные?! Не-е пущу! — Катерина ухватила Суворова за рукав, заголосила: — Не-е пу-ущу!
— Ну и не пускай, а я пойду, — Корешов толкнул ногой дверь, вывалился в сенцы, Там он долго искал мешок, наконец, схватил его в охапку, вышел на улицу.
Из дома доносилась яростная перебранка. Потом возня, хлопанье двери. Во двор выбежал Петро в расстегнутой до пупа рубашке, в правой руке зажатая в кулак пестрая косынка Катерины. Следом за ним и сама Катерина, все еще продолжавшая голосить, что она не пустит их в лодку. Но, видя, что с мужчинами не совладать, решила хотя бы протрезвить их. Платон шагал впереди, Катерина и Петро чуть поотстали. Плыла перед глазами Платона улица, поселок плыл, потом вдруг Рита…
— Рита-а! — Корешов глупо таращит глаза, потом вдруг злость, обида — все это захлестывает его. — Уйди с дороги, не то!.. — Опустил плечи. — Звездой была?! Да, недоступной, пускай бедой, но путеводной была звездой. — Зачем, к чему прочитал он эти строки из какого-то стихотворения? А Риты уж нет. Может быть, ее и не было.
— Стрекача-то как дала, ха-ха! — смеется за спиной Петро.
— Кто это?
— Твоя бывшая…
— Бесстыжие морды, — ворчит Катерина. — Вам, мужчинам, никогда не понять женского сердца. Сегодня мне кажется, Петра люблю, а завтра — Ивана. И за того Ивана в огонь и в воду…
— Шалявы вы все, — гундосит Петро. — Рас-сквакалась — сердце, а у меня, может, вместо сердца — печенка, ха-ха-ха!
«Значит, и верно Рита была, — вяло думает Платон. — И что это я нюни пускаю, подумаешь…»
Спустились к реке. Катерина потребовала, чтобы они разделись по пояс.
— А, может, совсем прикажешь? — осклабился Петро.
— Не видала!.. — Катерина схватила его за ворот и стала окунать головой в воду.
Платон поспешил сам проделать то же. «Купание» несколько протрезвило их. Но настроение по-прежнему оставалось приподнятым. Платон и Петро заговорщицки перемигнулись. Затем схватили Катерину и столкнули в реку. Та завизжала на весь поселок. Из ближайших домов повыбегали женщины, таращились на странное купание поварихи. Пока она барахталась в воде, Корешов и Суворов столкнули лодку, отплыли.
— Вот кобели! — грозила Катерина, выжимая подол платья. — Утонешь, домой не возвращайся, — напутствовала она своего возлюбленного. — Смотри мне!
— Ха-ха-ха! — отвечал ей из лодки дружный смех подвыпивших «экспедиторов». — Утонем, не вернемся. Ха-ха-ха!
От конторы бежали несколько мужчин, впереди Наумов. Они махали руками и требовали вернуться.