Небо на востоке стало красным, как кровь, потом нежно-розовым, и над обагрившимся морем взошло солнце. Над бортом одной из лодок показалась чья-то лохматая голова. Кто-то протяжно звал:
— Кос-маа!.. Кос-маа!..
Старшина молодежной бригады наконец откликнулся. Послышались другие голоса. Начался рыбацкий день.
Адам дождался, чтобы его взял с собой Емельян, и попросил его дать ему весла:
— Я, Емельян, и этого не забыл, — сказал он.
— Вижу. Но ты у меня в гостях, а гостей работать не заставляют.
— А если я очень тебя попрошу?
— Ладно. Афанасие, дай ему пару весел. Айда, ребята! Погода хорошая, улов сегодня должен быть богатый — другой раз за две недели столько не выловишь. Держи левее, а то меня снасть в воду тянет. Левее, говорю!..
Течение относило их вправо. Часами только и слышалось: «Левее — еще левее!..» Голубое море искрилось на солнце, воздух был теплый, иногда откуда-то налетало легкое дуновение ветра.
Адам, между тем, терпеливо расспрашивал Емельяна о разных обстоятельствах рыбацкой жизни, которые интересовали обком партии: Емельян отвечал ему обдуманно и серьезно, продолжая травить снасть. Стало жарко. Адам почувствовал, как кровь стучит у него в висках. Окинув взглядом море, он заметил, что в миле от них работает Симион Данилов. Он видел его еще утром, когда старшины лодок советовались кому куда идти. Молчаливый, угрюмый Симион старался делать вид, что не замечает Адама. «Зачем он здесь? — подумал Адам. — И кому вообще он нужен в рыболовной флотилии?»
— Левее… — пробормотал Емельян.
Воздух был насыщен испарениями, дышалось трудно, парило. Помощник Емельяна, Афанасие, был флегматичным, молчаливым парнем. Мокрая от пота рубаха липла ему к спине.
— Левее…
К обеду, погрузив, на куттер несколько тонн рыбы, Емельян отправил улов на пароход.
— Ищи меня на несколько миль восточнее! — крикнул он старшине куттера. — Кажется, будет ветер. Мы поставим паруса и уйдем.
— Не беспокойся, не потеряю! — откликнулся старшина.
— Где же тебе потерять нас? На то у тебя тетрадь, компас, часы… Мы будем градусах в восьмидесяти отсюда… Час ходу!
Емельян оказался прав. Вскоре поднялся ветерок, правда слабенький, но совершенно достаточный, чтобы сдвинуть с места черные лодки Романовской бригады с их треугольными желтыми парусами. Когда они поравнялись с бригадой Ермолая, потом с лодками молодежи, через разделявшие их волны поплыли голоса державших совет рыбаков. Сидя на корме, овеваемый слабым, теплым ветерком, Адам вглядывался в ясное небо, в прозрачные ленивые волны. Емельян, сложив руки рупором, уговаривал остальных последовать его примеру и перейти на более глубокое место, туда, где обычно держится крупная красная рыба. Рыбаки послушались, и вскоре целый караван лодок под парусами, медленно плывя по пустынному морю, направился к востоку.
Первым спустил паруса Емельян.
— Пришли, — сказал он решительно.
Бригада остановилась. Емельян развел огонь в старой, проржавевшей железной печурке. Адам достал из-под мостков небольшого осетра и принялся его чистить.
— Действительно, матерый контрабандист, — пробормотал он с серьезным видом, орудуя ножом.
Емельян, который в это время дул в огонь, посмотрел на него одним глазом и хитро подмигнул. На море появилась пепельно-желтоватая дымка, выросла, приблизилась вплотную и исчезла.
— Емельян!
Емельян поднял голову: кричал Ермолай.
— Что у вас там?
— Обедать собираемся…
— Мы тоже…
— Айда сюда! Чем больше народу, тем лучше… Кос-маа!
Лодки молодежной бригады, пеня воду, быстро скользили по волнам.
— Чего тебе?
— Куттер вас найдет?
— Мы там Костю оставили — ему еще нужно убрать снасть. Когда куттер вернется, он ему скажет.
— Подходи, с нами обедать будешь!
Немного погодя послышался голос Космы, переговаривавшегося с парнями из других лодок их бригады, но понять, что именно они говорили, было нельзя. Остальные лодки ушли дальше и скоро превратились в точки, а Косма спустил парус и, работая веслами, приблизился к тому месту, где на волнах, то касаясь бортами, то расходясь насколько им позволял счаливавший их канат, качались лодки Романова и Ермолая.
Симион Данилов к обеду не явился, а обедал отдельно, со своей бригадой. Адам все время чувствовал его присутствие, его тяжелую сосредоточенную злобу, и забыл про него, лишь разговорившись с молодежью: Космой, Андреем и еще одним парнем из их лодки.