- Враки! Тарантул такой породы не может ужалить человека до смерти, только ящерицу или воробья, на худой конец мышь! Человека он всё равно что как оса или пчела...
Зал загудел:
- Сядь на место, обормот!
- Не мешай кино глядеть!
- Да уберите этого ботаника!
- Я, - возражаю, - энтомолог!
Тут является страж порядка:
- Спокойствие, граждане! - и берёт меня под руку, - Пройдёмте, молодой человек.
Фильм для меня закончился. На улице уже темнело. Констебль читал нотации:
- Ты что, хотел бы, чтоб по артисту настоящий паук-убийца лазил? Да он бы ни за что на такое не согласился! Им, конечно, платят каждому, больше, чем всему нашему отделению, но жизнь-то всего дороже.
- Настоящие смертельные пауки мельче, каракурт, например, - говорю уныло.
- Вот-вот, тем более. Его и незаметно было бы.
- Можно искусственного сделать или мультипликационного, или засушенного на тонкой леске протянуть.
- Ага, чтоб у него в кадре лапа отломилось!
- Ну, переснять...
Так мы долго ещё препирались, но он оказался неплохим человеком, и ему явно импонировала моя эрудиция. На прощание он бросил загадочную фразу:
- Нда, пауки, бабочки... А вообще сейчас молодёжь на жуках помешалась. Моя дочка так с ума по ним и сходит.
- Каждому - своё, - заключил я по этому вопросу, и мы расстались.
Садясь за руль, я вспомнил про ещё один заказ и поехал к букинисту.
- Не помню точно, - говорю, - но на обложке должно быть имя "Барбара".
- "Майор Барбара"?
- Нет.
- Барбара Картленд?
- Да!
На выбор он предложил дюжину книжек. Я взял, какая потолще. Потом прошёлся ещё вдоль стеллажей, корешки порассматривал, и опять меня чёрт за язык потянул:
- Вот так заголовок!? "Идиот" - это же ругательство! Печатать такое для публики неприлично! И некрасиво!
- Это русский роман, а русские любят ругаться, - объясняет старичок.
- Но мы-то в Англии - культурные люди. Как его только не запретили?
Разводит руками:
- Классика.
И снова мне в глаза лезет дурацкий "Заводной апельсин", и опять мне дико хочется живого.
Горе! В лавке с фруктами нет даже мандаринов. О соке в коробке я не подумал, решил съездить в более крупный магазин.
А возле фургона вновь отирался тот подозрительный бродяга.
- Вам чего, - говорю, - сэр? Вы часом не из полиции?
- Сегодня нет, а так бываю. Лови, - и кидает мне цельный апельсин, поясняет - С процентами.
Потом поглаживает машину, как живую, например, лошадь:
- Классная тачка! Увидимся.
Вот уж никакого желания! Но апельсин был вкусный.
К Мэриан я вернулся понурый, натащил ей побольше еды и, стараясь быть юморным, рассказал, как сначала опоздал, потом мытарил по магазинам, а потом вступился за оклеветанного тарантула и стал изгоем.
Скроила кислую гримасу и, дожёвывая трюфель, изрекла:
- Зашибись...
- Не подумаю! - слегка вспылил я и отнял у неё шестую конфету, - Тут даже жалеть не о чем. Я, может быть, и сам всё время подумывал уйти с сеанса. Это же не разведка, а цирк и клоуны. Шляпу на вешалку кинет через комнату, и такой довольный, будто уже мир спас!...
- А ты могёшь так?
- Потренируюсь - так смогу.
Оставшийся вечер мы посвятили киданию шляпы дяди Дика через всю прихожую на стойку для зонтов и шляп. Вышло очень весело. Я попал пять раз, Мэриан - только два. Как стукнуло полночь, я проводил её в подвал, присел рядом на кровати и спросил:
- Что ты думаешь о водородной бомбе?
- А уж и такую смастрячили?
- Представь себе.
- И сильно взрывается?
- Как три Хиросимы зараз!
- Вот жуть-то! - она чуть не с головой накрылась одеялом.
- Ничего, - говорю, - здесь ты в полной безопасности.
Самому мне, между прочим, не засыпалось долго, всё мерещился над крышей рёв бомбардировщика...
Взялся опять за Дориана. Оказывается, он хорошо играет на пианине. Ну, что ж, молодец. Одобряю...