— Да что вы заладили: манифест, манифест… Свободу, думаете, получите? Хрен вам, а не морковку!
— Надо ишшо узнать, что в ём прописано. Никто ведь толком…
— Полундра! — раздался возглас. — «Шкура» бегит!
На пороге возник Семериков. Он запыхался, усы его раздувались, по груди на цепочке металась дудка.
— Отлыниваете от службы, дармоеды! — орал он, вглядываясь в сизый махорочный дым. — Кто тут? Ну конечно Рублёв, Починкин… Листки небось запретные читаете? Всех перепишу, обо всех доложу… Погодите у меня, арестантские морды!..
Он исчез так быстро, что традиционное «грот те в рот!» прозвучало уже где-то в коридоре.
— Фискалить побежал ротному, — вздохнул кто-то.
Избитый матросик, долго крепившийся, заплакал.
— Ты, паря, иди к доктору. Небось перепонку тебе выбил аспид!
— Закурим, хлопцы, ещё по одной? Теперь уж всё равно: семь бед – один ответ…
В курилку ворвался матрос Иван Лушкин, высокий красивый парень с тоненькими чёрными усиками. Они были воинственно вздернуты, белозубый рот распахнут в крике:
— Вы чего тут баланду травите, как бабы на посиделках! Вся братва с экипажу подалась на Мальцевский базар митинговать! Намолчались, будя!
— И в самом деле, пошли, хлопцы! За всё с начальства спросим!
— А как же увольнительные листы, товарищи? Не имеем ведь права самовольно…
— Цыть ты, бесхребетный! Манихвест дал нам право, понял? А увольнительными пущай их благородие подотрётся!
С треском распахивались двери казарм, матросы выбегали на улицу, но не строились, а сбивались в кучу.
На кораблях били склянки и рынду, от сквера Невельского ударила сигнальная пушка – было двенадцать пополудни. Но, может, впервые за годы службы матросы забыли, что наступило время обеда. Толпа быстро разрасталась; чёрная от тысяч флотских бушлатов и шинелей, смутно рокочущая, она напоминала грозовую тучу.
А день 30 октября выдался солнечный…
В крепостном жандармском отделении раньше всех в городе почуяли надвигающуюся грозу. Подполковник Завалович, узнав о начавшемся на Мальцевском базаре многотысячном воинском митинге, рвал и метал. Подчинённые давно не видели своего начальника в подобной ажитации. В кабинете он находился один, если не считать императора, сонно смотревшего с портрета, и кричал, обращаясь к Николаю II:
— Я ведь говорил, я ведь предупреждал этих чванливых генералов, что возможен бунт. А они и не почухались! Единственное, что сделали, – угнали на Сахалин крейсера… Ни одной части из крепости не вывели, казаков не вызвали!.. Теперь все на меня свалят! А что я могу сделать один… со своей полусотней кретинов!..
Он приоткрыл дверь кабинета.
— Эй, кто там? Соедините меня с полицеймейстером Черновым, живо! Завалович у аппарата, Чернова мне! Где же он? Ах вот как, уехал в кратковременный отпуск… Понятно! Нет, исправляющий должность полицеймейстера Осмоловский мне не нужен, дайте отбой!.. Значит, срочно отпуск потребовался? Ах скотина! Это я не вам, барышня… Попрошу резиденцию губернатора, да… Алло! Подполковник Завалович у аппарата. Ваше превосходительство? Нет? А кто? Советник Смирнов… А где же его превос… В отпуске? Ну да, ну да, конечно, конечно… Насчёт митинга? А как же, конечно в курсе. Обязательно примем меры, да, да…
Он швырнул трубку на рычаг, злобно прошипел:
— Меры! Сами-то приняли меры: сбежали мерзавцы, как крысы с тонущего корабля…
В раздумье походил по кабинету, потом вновь приоткрыл дверь,
— Новенького… как его?.. Петрова ко мне!
И подошёл к шкафу, где хранилась на всякий случай цивильная одежда. Вошёл Петров.
— Вызывали, господин подполковник?
— Да, голубчик, — путаясь в рукавах пальто и кряхтя, отвечал Завалович. — Дела спешно призывают меня в Хабаровск, поезд через полчаса… Ротмистр Стархутский все ещё в Никольске, Макаров болен. Я не могу официально оставить вас за себя, но мы сделаем вот что: мой отъезд сохраним в тайне, а вы будете действовать как бы от моего имени. Ведь вы сможете больше, чем полуграмотный вахмистр… Антр ну, от этого во многом будет зависеть ваша карьера. Договорились, голубчик? Ну вот и прекрасно! Да, чуть не забыл… Там, на Мальцевском базаре собралась матросня, скорее всего, ничего серьёзного, но на всякий случай примите меры… Придумайте там что-нибудь… По всем вопросам держите связь с комендантом крепости Казбеком, если он только не сбе… не уехал куда-нибудь…
Багровый и пыхтящий, в длинном гражданском пальто и в сапогах со шпорами, подполковник суетливо открывал и закрывал ящики стола, вынимал и прятал какие-то бумаги. Петров давно уже всё понял и с презрительной полуулыбкой наблюдал за шефом: «Ишь каким прытким стал, боров! Куда девалась вся сановитость!.. А ведь ловко придумал, каналья: в случае успеха поощрят его, в случае неудачи – накажут меня…»