— Надо, видимо, объявить комендантский час…
— Ты прав. Капитан, пиши приказ! Так… Ввиду непрекращающихся до сих пор беспорядков, приказываю жителям города…
— Простите, Георгий Николаевич, но приказывать горожанам… Функции военного коменданта…
— Чепуха! Мне теперь переданы права генерал-губернатора Владивостока. Впрочем, чёрт с ними! Пиши так…
Из приказа № 758
коменданта Владивостокской крепости генерал-
лейтенанта Г. Н. Казбека
«Ввиду непрекращающихся до сих пор беспорядков, рекомендую жителям города после заката солнца по возможности оставаться в своих домах, а позже 10 час. вечера не выходить. Всякие толпы, производящие беспорядки, будут рассеиваемы войсками…»
— Георгий Николаевич, позволю себе напомнить свой совет: попытаться успокоить гарнизон – пока не прибыли казаки – с помощью местной интеллигенции…
— Ну что ж, давай попробуем, хотя, признаться, я не очень верю в успех этого дела… Кого пошлём?
— Председателя Общества народных чтений присяжного поверенного Зверева и военврача из запасных Кудринского. Я их пригласил, и они уже здесь.
— Гм… Ладно. Капитан, зови сюда этих болтунов, чёрт бы их драл… Рад, весьма рад, господа, познакомиться! Наслышан о вашей благородной просветительской деятельности и приветствую её. Зная о вашей популярности в массах, командование крепости решило просить вас помочь успокоить гарнизон, и прежде всего матросов. Подстрекаемые агитаторами и газетчиками – я не имею в виду господина Кудринского, который написал правильную статью, — нижние чины отказываются повиноваться начальникам, бунтуют, и даже я, старый солдат, не смог уговорить их от участия в беспорядках. Уверен, что это удастся вам, господа. Обещайте им что угодно, но чтобы гарнизон успокоился. Это и в ваших интересах, не так ли? Итак, вы согласны? Прекрасно! Желаю вам успеха, господа! Буду ждать от вас приятных вестей. До свиданья, до свиданья… Ф-фу! До чего противно разговаривать с гнилой интеллигенцией! Аж в горле пересохло… Капитан, посмотри, осталось там выпить?
— Разрешите, ваше превосходительство? Получена телеграмма Линевича. Главнокомандующий требует назначить комиссию для расследования причин и последствий беспорядков.
— Рановато комиссии, назначать, ещё бунт не подавлен. Ну и ладно, приказ есть приказ. Пусть генерал Алкалаев займётся этим делом…
— Матросы! Мы с господином Зверевым пришли к вам, в Сибирский флотский экипаж с тем, чтобы сообщить вам важные новости. Только что мы имели беседу с командованием крепости. Мы добились у коменданта твёрдого обещания выполнить все ваши требования. Поэтому призываем вас прекратить беспорядки и вернуться к нормальному несению службы…
— А как будет насчет запасных?
— Они будут уволены в кратчайший срок. Полагаю, через два-три дня…
— А скажите, господин хороший, что с нами будет, если мы вас послушаемся и бузу закончим?
— Я считаю, если вы немедленно прекратите беспорядки, никакие последствия вам не грозят.
— Не верьте, хлопцы ему! Всех нас в арестантские роты засунут, а кое-кого и подальше…
— Что же делать, если ты такой грамотный?
— Продолжать восстание! Революция идёт по всей стране, мы не одни!
— Господа! Не слушайте это безответственное выступление. Это авантюра! Насилие рождает насилие, и если вы не подчинитесь командованию, оно вызовет казачьи части…
— И верно братва, пора кончать бузу!
— Точно! А не то казаки нагайками пропишут ижицу на наших задницах!
— Нагайка ещё что – к стенке запросто могут поставить!
— А что, товарищи, добились ведь, чего хотели, и – стоп машина! А то и в самом деле казаков высвистают…
В это самое время со стороны Первой Речки в притихший ночной город, поигрывая плеточками, горланя похабную песню, въезжали казаки Нерчинского полка. В воздухе крепко пахло лошадиным потом, солдатской амуницией и потревоженной пылью.
Рапорт Петров закончил словами: «Политической подкладки у событий не было». Он перечел написанное и одобрительно хмыкнул: ему понравилась его работа, как описанная в рапорте, так и проделанная в действительности… Шефу не в чем будет упрекнуть его. Кстати, пора этого борова брать за жирные бока, пусть поторопится с присвоением звания. Сколько можно находиться в двусмысленном положении.
Он закурил душистую папироску и придвинул к себе папку с донесениям агентов внутреннего наблюдения. Бегло принялся их просматривать. Интересного было мало. Но вот одно, подписанное неким «Пятницей», привлекло его внимание. Петров положил папиросу в пепельницу и внимательно начал читать донесение.