- Куда собрался? – спросил он довольно равнодушно.
- К озеру.
- Ну-ну...
Вот и он остался один. Его мать второй год жила в Марселе, и что-то мне подсказывало, что она не приедет. Я даже не мог понять, почему я так решил. Какое-то смутное ощущение, связанное с Кесом. То ли я когда-то слышал какой-то разговор, то ли не разговор, а просто какие-то намеки. Не помню. Давно было. Ах, да. Прошлое лето.
На эту тему я размышлял, двигаясь за Фэйтом в сторону Запретного Леса. В отдалении, конечно, двигаясь.
Надо спросить у Кеса, что там случилось. То, что Фэйту позволили провести прошлое лето в Ашфорде, показалось мне подозрительным еще тогда. Его отец прекрасно знал, кто я такой и что за место Ашфорд. Недаром он передавал Кесу приветы. Ни один нормальный человек не отпустит туда ребенка, находясь в здравом уме и твердой памяти. И если прошлым летом меня обуревали смутные сомнения, что это неспроста, то теперь я был просто уверен. Слишком много интересного я узнал о своей милой семейке с тех пор.
Ничуть не замедляя шага, Фэйт решительно скрылся среди деревьев. Надо поторопиться, а то я потом его не найду.
Я хотел разыскать то маленькое озеро, вокруг которого мы носились как-то ночью на первом курсе. Не знаю, почему, но мне хотелось именно туда.
Мать, скорее всего, не приедет. Отца наверняка убили. Я уверен. Хотя надо прочитать все подробнее. Только найду озеро.
Он устроился под деревом, примерно там, где мы с ним гуляли как-то ночью, и изучал газету. Я сел на траву таким образом, чтобы не выпускать его из виду, но и не попасться ему на глаза. Надеюсь, что это ненадолго. Меньше всего ему подходит имидж одинокого страдальца. Переживет.
В общих чертах я так это все и представлял. Отца убили прямо в его кабинете, в Министерстве Магии. Ведется расследование. Спорить могу, что ничего не найдут. Одна радость – мать приезжает сегодня вечером. На три дня. На похороны. Наверно, мне надо быть дома... Да, пожалуй...
Он так и не заплакал. Сидел на земле, с прямой спиной и, отложив прочитанную газету в сторону, не отрываясь глядел на черное озеро. Начинало темнеть. Стало совсем холодно. Надо его уводить. Эти чертовы ангины...
За те полтора года, что я не видел свою мать, она совсем не изменилась. Похороны особого впечатления на меня не произвели. Казалось, что все это какой-то мучительный сон, но не было ощущения, что я сейчас проснусь и все кончится, а представлялось, что сон этот должен вскоре перейти в новую фазу. Не менее неприятную, но другую. Как болезнь с высокой температурой или бредом, когда состояние, может, и меняется, но каждое новое не лучше и не хуже, а просто другое.
На следующий день мать возвращалась во Францию. На прощание гладила меня по голове и все время повторяла, что ждет летом к себе. Я проводил ее и вернулся в школу.
Вот так. Три дня - и инцидент исчерпан. Был человек - теперь нет. Быстро и просто. Я понял, что в этой жизни ненавижу так же сильно, как страх. Я ненавижу необратимые процессы. Может быть, даже больше, чем страх. Просто со страхом сталкиваешься каждый день, и он очень мешает жить. А с необратимыми процессами встречаешься гораздо реже, и в повседневной жизни о них забываешь. Теперь я запомню.
Конечно, я был прав. Я всегда прав. В школу Фэйт вернулся практически в нормальном виде. Он даже не заболел ничем. Страдания – это не для него. Через неделю он с прежним упоением дрался с такими же придурками, как он сам, пакостил Филчу и срывал уроки. Все у него было отлично...
Только это «отлично» совсем не совпадало с моими планами...
В конце ноября Айс вдруг опять отравил Уола. Как-то несильно. Уолли даже к мадам Помфри не пошел. У него почему-то не живот болел, а голова. Какой-то странный яд. Но я точно знал, что это отравление. Три года близкого общения с Айсом кое-чему меня научили. Айс что-то жег и дал Уолли понюхать. Я сам видел. Хотел подойти, но Айс мгновенно все потушил и даже замахал на меня палочкой. Честно говоря, этого было достаточно, чтобы я не приближался. Я - не самоубийца. Если Айс злобно машет на тебя палочкой, лучше отойди подальше, а еще лучше вообще смыться. Если успеешь.
Я сидел с Уолли в нашей спальне. Он раскачивался из стороны в сторону, обхватив голову руками, и повторял, как заведенный: «Ну, скажи, Люци, что я на этот раз ему сделал? Ведь я к этому гаду близко не подхожу!» Объяснять, что Айсу, видимо, срочно понадобилось что-то проверить, я не стал. У меня было такое чувство, что Айс сделал это мне назло. Зачем? Я не знал. Но точно - именно для меня. Я уверен. Иначе бы он выбрал кого-нибудь другого.
Пришлось идти разбираться.
- Айс, зачем?
- Не морочь мне голову по пустякам.
- Ты мог выбрать кого угодно! Почему опять Уолли?
- Наверное, по привычке.
Действительно! А чего я ожидал?
- Оставь его в покое! Ты же прекрасно обходился, травя самого себя. Зачем нарушать такую прекрасную традицию?
Совершенно серьезно глядя мне в глаза, этот мерзавец снизошел до объяснений:
- Этот яд действует на левое полушарие головного мозга. Я не могу на себе. Очень опасно. А Макнейр - все равно идиот. Ему что одно полушарие, что другое... У него врожденная атрофия обоих. Так что не волнуйся, ему не повредит.
Я не выдержал и ударил...
К счастью, не попал. Он знал, что я ударю, и отскочил в сторону. У меня опять возникло сильнейшее чувство, что он меня... разыгрывает, что ли. Он точно все знал. Знал, что после отравления я приду качать права, нарочно сказал то, что сказал, знал, что я взбешусь и ударю. Зачем?
- Ну и дурак, - равнодушно процедил Айс, развернулся, взмахнув полами мантии, и вылетел в коридор.
На этот раз мне не казалось. Я точно знал, что пропустил нечто важное. Радовало, что хоть Айс держит все под контролем. Хорошо, что я не попал ему по носу. Только лишние проблемы.
Я очень люблю Фэйта. За его предсказуемость. Это вовсе не значит, что он скучный. Я, наоборот, всегда оказываюсь не готов к его фокусам. Но когда мне нужно что-нибудь простенькое, то просчитать его реакцию очень легко. Главное, не дать ему времени на раздумья. Если он успеет, как он говорит, «заняться анализом», то я проиграл. Однозначно. Не потому, что он умнее, а потому, что он извращенец. Да, у него еще бывают «идеи». Внезапные. Это даже страшнее «анализа». Таких вывернутых мозгов я больше не встречал. Не могу понять, почему он не играет в шахматы. У него феноменально устроено мышление. Хотя, может потому и не играет. Все, к чему Фэйт прикладывает свой интеллект, должно приносить или выгоду, или удовольствие. Он никогда не сможет понять, зачем тратить силы и время на такое бесполезное дело, как шахматы.
Хочу хорошей жизни, а мне почему-то
устраивают только веселую.
Пустяковая эта ссора имела для меня тяжелейшие последствия. Айс перестал давать мне списывать.
Учиться я не умел. Что вы хотите от бедного ребенка? Три года, проведенные в школе, и ни одной самостоятельно написанной работы. Я виртуозно научился существовать за его счет и был одним из лучших учеников школы. Если бы я изредка не забегал в библиотеку, чтобы вытащить оттуда упирающегося Айса, я бы так до начала четвертого курса и не узнал, где она находится.
Почему он перестал мне помогать, Айс не объяснял.
Трагические последствия все это имело не столько для меня лично, сколько для Слизерина в целом. Мы катастрофически поехали вниз по очкам. Айс не мог этого допустить, он ненавидел гриффиндорцев больше всего на свете и старательно набирал обратно все, что терял я, не жалея для этого ни сил, ни времени. Гриффы ненавидели его ничуть не меньше и постоянно устраивали ему мерзкие ловушки, а я исправно бил им за это морды, причин, естественно, не афишируя.