Выбрать главу

И он тут же перешел к предмету своего визита.

— Дело такое: этим утром умер один человек; можете оживить его на несколько дней?

— Нет, — откровенно отвечал колдун. — Но от чего этот человек умер?

— Черт! Черт! — воскликнул изумленный Ланселот. — Стало быть, вы не можете вернуть жизнь трупу на несколько жалких дней, максимум на неделю?

— Нет. Но скажите, от чего умер ваш человек. Уж не от одной ли из тех болезней, которые разлагают труп и обезображивают лицо сразу же после смерти, а то и еще до нее?

— Он скончался от того, что шею его слишком сильно сдавила веревка. Вот и вся его болезнь.

— Вы говорите об Ангерране де Мариньи? — промолвил сообразительный колдун.

Бигорн вздрогнул и начертил в воздухе с полдюжины крестных знамений.

— Ах! — воскликнул он. — Вы — настоящий чародей, коль сразу же догадались, о ком я пришел с вами поговорить!

Колдун улыбнулся и сказал:

— Вы сказали, что этот человек умер этим утром и умер повешенным. Это ж каким глупцом нужно быть, чтобы не понять, что речь идет об Ангерране де Мариньи!

— А ведь и правда! — пробормотал Бигорн.

— Но оставим это. Раз уж речь идет о человеке, который умер в полном расцвете сил, я могу вернуть ему пусть и не жизнь, но видимость жизни.

— Большего мне и не нужно! — жадно воскликнул Бигорн.

— Прекрасно! Приносите труп, и я подготовлю его таким образом, что даже не несколько дней, а месяцы и годы он будет походить на живого человека.

— Черт! — промолвил Бигорн. — Так нужно принести вам труп? А вы не можете воздействовать на него издалека, какими-нибудь заклинаниями?

— Нет, это невозможно. Бальз… я хотел сказать, читать над ним эти самые заклинания я должен именно здесь.

Бигорн пару минут подумал, а затем сказал:

— Хорошо. Вечером, с наступлением сумерек, я буду здесь с трупом.

Затем они обсудили цену. Она оказалась вполне умеренной: колдун довольствовался тремя серебряными экю, которые Бигорн тотчас же ему и выплатил.

«Какая удача! — подумал колдун, когда Бигорн удалился. — Получить возможность спокойно изучить тело такого человека, как Ангерран де Мариньи! Скорее, это я должен был заплатить ему эти три экю. Но как ему удастся снять труп и доставить сюда?.. И зачем он вообще ему понадобился?.. Впрочем, меня это не касается».

Что до Бигорна, то он направился прямиком к знакомому зеленщику, который возделывал свой клочок земли неподалеку от Тампля, и купил у него тележку для перевозки овощей и осла, чтобы эту самую тележку тащить.

XXXII. ГОТЬЕ Д'ОНЭ

Похоже, Карлу де Валуа не терпелось покончить со своими узниками. Избавившись от Мариньи и Маргариты — как это было сделано, мы уже видели, — он пожелал поскорее избавиться и от Готье д'Онэ. Бигорн, перебегавший на одну из кривых улочек, услышал, как городской глашатай объявляет парижанам, что:

«Утром следующего дня, на площади Мартруа-Сен-Жан, будут казнены братья д'Онэ, признанные виновными в государственной измене[23] по их собственному признанию, занесенному в протокол высшим судом; что один из двух братьев, мессир Филипп д'Онэ, совершив правосудие над самим собой и убив себя в тюрьме, будет казнен в виде чучела; но что оставшийся в живых будет казнен во плоти; что, как следствие, с вышеуказанного оставшегося в живых Готье, младшего из братьев д'Онэ, будет содрана кожа и, прежде чем его обезглавят, палач вырвет ему[24]…»

Ланселот Бигорн вздрогнул от ужаса. Затем, думая о безрассудной попытке, которую вынашивал Буридан, попытке столь же безумной, как и та, которую они предприняли, чтобы спасти Мариньи, и которая, по его мнению, имела все шансы закончиться так же печально, он пожал плечами и прошел мимо.

Городской глашатай сообщил так же, что «вечером Готье д'Онэ будет препровожден на площадь Мартруа, где и будет дожидаться часа казни».

Поэтому Бигорн, прежде чем отправиться к зеленщику, у которого он сделал свое приобретение, вошел в Ла-Куртий-о-Роз, намереваясь рассказать об услышанном Буридану, но увидел того столь бледным и отчаявшимся, что понял: юноша уже знает эту страшную новость. После того как Гийом и Рике подтвердили ему это, Бигорн удалился, — ему предстояло еще кое-что сделать.

— Этот Готье, — бормотал Ланселот, — он что, не мог подождать дня два-три, прежде чем дать себя казнить? Уж я то его бы вытащил. Но завтра утром… Нет, мне никак не успеть! Ничего уж не поделаешь для бедняги Готье, да сжалится над его душой святой Варнава, так как что до тела, то завтра оно будет в жалком состоянии. Более того, не найдя Каплюша, это дело поручат какому-нибудь неопытному подручному палача, отчего несчастный Готье будет страдать вдвойне, ну да ладно, тут уж все кончено!

вернуться

23

Факт обольщения вассалом жены своего сюзерена долгое время считался государственной изменой либо преступлением, приравненным к государственной измене. — Примечание автора.

вернуться

24

Далее следовало слово, которому могло бы найтись место в каком-нибудь анатомическом трактате, но которое благопристойность вынуждает нас опустить. Столь жуткая казнь тогда не была, впрочем, ни новшеством, ни уж тем более редкостью. — Примечание автора.