Постепенно, за пару-тройку минут после первого порыва, та неистовая радость, что переполняла Готье, прошла. Он до крови прикусил губу. Затем, вероятно, понимая весь ужас момента, прислонился к стене и закрыл глаза, словно для того, чтобы не ослепнуть.
Круговым движением руки Буридан стянул длинный плащ, которым был покрыт Страгильдо, набросил на плечи Готье и как можно ниже опустил капюшон.
— Идти можешь? — прошептал он.
Вместо ответа Готье сделал несколько шагов по камере и, подойдя к двери, обхватил голову руками и безмолвно заплакал.
Буридан перевел дыхание. Он был весь в поту, словно только что проделал какую-то тяжелую работу.
Тем не менее он сохранял хладнокровие.
Затолкав Страгильдо в угол камеры, юноша положил руку ему на плечо.
— Узнаешь меня? — спросил он.
Страгильдо попытался сделать над собой усилие. Рассудок мало-помалу пробуждался в его ошеломленном мозгу.
Он издал глухое ворчание, которое, вероятно, должно было быть криком отчаяния.
— Я — Буридан, — сказал юноша. — Выслушай мои последние слова. Ты был подлым и жестоким всю свою жизнь, и я приговорил тебя к смерти. Однако же убивать тебя я не стану. Тебе дается последний шанс, и если он окажется для тебя благоприятным, я сочту, что Бог тебя простил. Что до меня, то от моего имени, от имени преданной тобой Маргариты, от имени умершего Филиппа, от имени Готье, которого ты хотел убить, от имени всех тех, кого ты сбросил с верхней платформы Нельской башни, я тебя прощаю. Слушай внимательно: через какое-то время, быть может, уже через час, ты почувствуешь, как пробуждается твой рассудок, сможешь ходить и говорить. Тогда — зови, кричи, что ты — не Готье. И когда стража увидит, что ты не тот, кого должны казнить, вали всю вину за этот побег на меня, требуй отвести тебя к королю или к графу де Валуа. Но это уже как сам знаешь. Прощай, Страгильдо!..
Итальянец с безумными глазами сделал последнее усилие, чтобы закричать или схватить Буридана. Но он все еще находился под воздействием наркотика. Он увидел, как Буридан берет факел, подхватывает Готье под руку. Увидел, как они выходят!.. Шум их шагов становился все тише и тише. И наступила полная тишина.
Пока Буридан находился в поле зрения стражников с площади Мартруа, он еще сдерживался; но когда он затащил Готье в глубину темных улиц, на которых в этот поздний час не было видно ни единой живой души, он бросился обнимать друга, да так пылко, что тому даже пришлось его сдерживать.
— Наконец-то я на свободе! — выдохнул Готье. — На свободе и живой!
— Да, — сказал Буридан, — и вскоре мы сбежим отсюда. В Руле нас ждут превосходные лошади. Через несколько дней мы будем уже за пределами королевства.
— Бежать! — проворчал Готье. — Ни за что! Я хочу отомстить за брата, Буридан!..
— Отомстить! Но кому?
— Сперва — Валуа!
— Ланселот Бигорн, если предчувствие меня не обманывает, уже этим занимается. Готье, я не могу в это вмешиваться — как-никак он мой отец! — добавил Буридан изменившимся голосом.
— Есть еще этот проклятый Страгильдо.
— Он занял твое место в тюрьме Мартруа. Ты что, не узнал его?
Готье бросил на Буридана восхищенный взгляд.
— Как! — прошептал он. — Да о таком можно было только мечтать!.. И ты это сделал?.. Да, ты это сделал; если кто-то в мире и был способен на столь дерзкую затею, то это должен был быть ты, Буридан!
— Как видишь, нам нет больше необходимости заниматься Страгильдо.
— Да, но есть еще Мариньи!.. Маргарита!..
— Пойдем, пойдем, — проговорил Буридан. — Сначала мы приведем тебя в чувство плотным ужином, который тебя ожидает, и, пока ты будешь есть, я расскажу тебе, что стало с Маргаритой Бургундской и с Мариньи.
Готье кивнул и последовал за Буриданом. Он еще не совсем пришел в себя от этого внезапного освобождения, к тому же, умирал от голода. Стоит ли говорить, каким было удивление, восхищение и радость Гийома и Рике, когда они увидели Готье д'Онэ? То было чудо, и, однако же, чудо свершившееся!
Что до Готье, то после всех этих объятий и излияний чувств он уселся за стол и, одно за другим, начал уничтожать блюда, коими заставил стол предусмотрительный Рике.
Затем великан впал в глубокий сон, который продолжался до полудня следующего дня, и за которым последовал новый штурм обновленных Рике блюд.
Остаток дня прошел в рассказах, вопросах и ответах, звучавших как с одной стороны, так и с другой.
Нам не осталось ничего добавить об этих отважных приятелях, за исключением разве что того, что на исходе четвертого дня они нашли возможность покинуть Париж и добраться до деревушки Руль, в которой находились Мабель, Миртиль и Тристан.