Миртиль плакала.
Тристан поведал ей о смерти ее отца, но позаботился отнести эту смерть на счет сердечного приступа, заявив, что Мариньи умер мгновенно и безболезненно.
Словом, Миртиль так никогда и не узнала, что ее отец был повешен.
В эту ночь товарищи Буридана завершили приготовления к отъезду, назначенному — в ожидании Ланселота Бигорна — на утро следующего дня.
Опять же ночью Тристан отвел Буридана в конюшню, где стояли лошади, и показал ему несколько мешков.
— Что в них? — спросил юноша.
— Приданое Миртиль! — отвечал старый слуга.
То было сокровище Мариньи, пресловутое сокровище, которое Валуа тщетно искал в особняке на улице Сен-Мартен.
Позднее, с разрешения своей молодой жены, Буридан разделил эти деньги на три части: первая составила личное состояние Миртиль; вторая предназначалась на возведение коллежа, в котором должно было проходить обучение круглых сирот; третья же была разделена между Гийомом Бурраском, Рике Одрио и Готье, который, спустя несколько лет после этих событий, смог восстановить имение своего отца, погибшего многие годы назад от рук Мариньи.
Что до Бигорна, то, как мы знаем, его обогатил Тристан. Но прежде чем закончить это повествование, нам остается еще сказать, что стало со Страгильдо и какую цель преследовала та загадочная работа, которой, как мы видели, предавался человек, эту самую авантюру и затеявший, то есть Ланселот Бигорн.
XXXIII. КАЗНЬ БРАТЬЕВ Д'ОНЭ
Страгильдо остался один в камере, куда, благодаря самому дерзкому из маневров, Буридан поместил его вместо Готье. Прошел час, прежде чем воздействие дурманящего средства, которое дал ему Одрио, развеялось достаточно, чтобы он смог отдать себе отчет в том, что случилось.
Сперва итальянец решил, что и вовсе не покидал подвала Ла-Куртий-о-Роз, и, констатировав, что ни руки, ни ноги его больше не связаны, тотчас же принялся искать пути к бегству.
— Один раз я уже сбежал, — прохрипел Страгильдо. — Почему бы не сбежать снова, и тем же способом?
Когда он говорил эти слова, некое смутное воспоминание пробудилось в его мозгу и мало-помалу проявилось более отчетливо. Он осознал, что какое-то время пребывал в бессознательном состоянии, увидел себя выходящим из Ла-Куртий, пересекающим Париж под руку с Буриданом и, наконец, входящим в эту камеру, где он сейчас и находился. Тогда, благодаря тому же феномену, последние слова Буридана прозвучали в нем, словно он слышал их только что. Страгильдо рассмеялся и пробормотал:
— Неплохая шутка. Я здесь вместо Готье! Однако же я — не Готье! Я — Страгильдо, сторож хищников короля и королевы, важная в государстве персона. Поэтому, раз уж Буридан оказался таким идиотом, что поместил меня на место Готье, тогда как я — не Готье, мне остается лишь позвать. Сюда придут, меня узнают, отпустят и тогда. О, тогда — горе тебе, чертов Буридан!
Мозг итальянца еще был ослаблен, и мыслил он как во сне, не понимая, сколь ужасно его положение.
Страгильдо принялся молотить кулаком в дверь.
— Эй! Эй! Лучники! Откройте. Сию же минуту, не то я пожалуюсь королеве!
Ему не открыли. Никто даже не ответил.
Страгильдо начал стучать громче. Вскоре он заплакал. Вскоре он разбил руки в кровь. Вскоре ярость и ужас объединили свои разрушительные силы, и, изнуренный, он растянулся во весь свой рост на плитах камеры.
Выйдя из этого полубеспамятства, Страгильдо испустил зловещий вопль. Он почувствовал, как встают дыбом волосы на голове. Страх обрушился на него грозовым разрядом: теперь он совершенно избавился от своего опьянения; теперь он вспомнил все; теперь он понял.
Однако же надежда еще оставалась.
Да, король должен его ненавидеть и его не простит! Но Валуа?.. О! Валуа его спасет, потому что Валуа все еще в нем нуждается. Он вскочил, бросился к двери, и долгие часы между этой невозмутимой дверью и человеком, который не хотел умирать, шло беспощадное сражение.
Внезапно Страгильдо услышал шаги и бряцание оружия.
Тогда он остановился и сделал глубокий вдох. Он был безобразен, покрыт кровью, борода и волосы растрепались, одежда превратилась в лохмотья, но он криво ухмылялся: к нему наконец-то пришли! Сейчас его освободят!..
Дверь открылась. Страгильдо вдруг увидел факелы, многочисленных лучников, двух помощников палача и человека во всем черном, который говорил:
— Готье д'Онэ, прослушай приговор, который был вынесен тебе и твоему брату.