Выбрать главу

Нам остается добавить, что труп сторожа королевских львов был поднят на эшафот и там подвергнут объявленной казни, чтобы толпа, собравшаяся ради этого зрелища, не заявила никакой рекламации, так как в те времена правительства еще не имели привычки не считаться с требованиями толпы.

Так были казнены братья д'Онэ: один — в виде тряпичной куклы, другой — в виде растерзанного трупа. История, однако, утверждает, что оба брата были действительно казнены, но и истории знакомы ошибки. Так что если бы у нас спросили, на чем основана наша версия, мы в ответ могли бы, в свою очередь, поинтересоваться, на чем основаны версии Мишле и Анри Мартена, и даже Дюлора и[25] Женуйяка, но мы предпочитаем сказать правду: в жизни Буридана, через много лет после этой казни, замечены следы очень частых взаимоотношений с неким Готье д'Онэ. Выходит, Готье д'Онэ выжил после этой тройной казни, в завершение которой он был еще и обезглавлен? Ответ напрашивается сам собой. С другой стороны, мы обнаружили следы казни двух дворян, произошедшей в 1314 году. Похоже на то, что один из них был казнен в виде манекена, и вроде как, когда палач продемонстрировал толпе голову другого, кто-то крикнул: «Да это же сторож королевских хищников!» По знаку, который подал прево, жандармы тотчас же заткнули этому человеку рот. Из совокупности этих фактов мы и восстановили возможную правду, которая всегда более правдива, чем правда истинная.

XXXIV. СОКРОВИЩЕ АНГЕРРАНА ДЕ МАРИНЬИ

Утром того дня, в который погиб Страгильдо, Карл де Валуа, комендант Тампля, принимал необычного гостя. Прежде всего мы должны сказать, что дядя короля только что вернулся из Лувра, где он нашел Людовика X сильно ослабевшим, как морально, так и физически. Увидев, что Его Величество столь плох, Валуа потер руки, затем подсунул на подпись несчастному, полумертвому от любви и боли монарху бону на двадцать тысяч парижских ливров, подробно расписав, на что пойдут эти деньги, после чего прошел к королевскому казначею, чтобы получить всю сумму, которую распорядился перевезти в Тампль на спине мула. Казначей документ оплатил, но, пересчитывая деньги, сказал Валуа с той сокрушенной улыбкой, что свойственна всем кассирам:

— Еще две или три такие боны, как эта, монсеньор, и я вынужден буду закрыть свои сундуки.

— Неужели, — вопросил встревоженный Валуа, — у нас все так плохо?

— Ах! — промолвил казначей со вздохом. — Во времена покойного короля такие пустяки нас бы не смутили…

— И что бы сделал мой брат в подобной ситуации? Ну же, просветите меня.

— Прежде всего, монсеньор, — сказал казначей, — он бы попытался доказать парижанам, что ливр турский и ливр парижский есть одна и та же, к тому же, единственная монета; затем, чтобы наказать парижан, которые, естественно, заартачились бы, обложил их каким-нибудь новым налогом, будь то на пояски женщин или же на капюшоны у мужчин; затем, так как парижане зароптали бы пуще прежнего — естественно, не забывая платить, — славный король Филипп, ваш брат, приказал бы разыскать самых ярых из бунтовщиков, и тогда бы выяснилось, что, как обычно, порядочные парижане и не подумали бы роптать, если б их не подтолкнули к тому проклятые иудеи, так как все, слава Богу, знают, что в них-то и заключается причина раздора между христианами. И тогда бы достойнейший король распорядился схватить с дюжину этих самых иудеев, выбранных, конечно же, среди тех, кому было выгодно возмущаться, то есть среди самых богатых.

И он бы приказал повесить или сжечь этих нечестивцев, чьи сундуки тогда остались бы без хозяев, и, естествен но, переехали бы прямиком в Лувр, будучи сперва надлежащим образом окропленными святой водой. Посчитайте, монсеньор, посчитайте, вы, который великолепно считает, какую выгоду принесла бы эта тройная операция: уравненная монета, налог, повешение бунтовщиков-иудеев. К несчастью, мы живем при короле, который ничего не смыслит в управлении королевством. Ах, если бы у нас был добрый король вроде вашего прославленного брата!

— Что ж, — пробормотал Валуа сквозь зубы, — такой король у вас может появиться быстрее, чем вы думаете!

На этом Валуа продолжил свой путь в Тампль, размышляя о том, что, раз уж королевская казна почти пуста, а именно на нее он и рассчитывал, чтобы открыть одни рты и закрыть другие, то в какой-то момент он может оказаться в весьма затруднительном положении.

Вернувшись в Тампль, Валуа, у которого других забот в данную минуту не имелось, принялся подсчитывать собственное состояние, чтобы увидеть, хватит ли ему, в случае чего, личных сбережений.

вернуться

25

Жюль Мишле (1798–1874) — французский историк и публицист, представитель романтической историографии, написанной ярким, взволнованным языком, ввел в обиход исторический термин «Ренессанс»; Анри Мартен (1810–1883) — историк и романист; Жак-Антуан Дюлор (1755–1835) — историк и археолог; Анри Гурдон де Женуйяк (1826–1898) — французский писатель, специалист в области геральдики, автор огромного исследования «Париж через века».