«Но прошедшее чикагскую выучку “высоколобое” мышление с доктринальной настойчивостью настаивает на последовательно-либеральном курсе, а оппозицию ему просто зачисляет в “красно-коричневые”. Это весьма напоминает доктринальное упрямство марксистских преобразователей, даже после чудовищного голода 1933 года твердивших о решающих преимуществах колхозного строя и о том, что главное - любой ценой сохранить это “завоевание” [57]»
Но коли дело дошло до критики прозападного
Если себя он относит к оппозиции, то почему пишет на языке антироссийского западничества, коли сам знает, что обращаться к западникам с вразумлениями бесполезно, поскольку они - экземпляры человекоподобных с запрограммированной доктринами психикой, по какой причине не внемлют жизни и не разумеют ничего кроме цитат, как и марксистская интеллигенция 1933 г., извратившая коллективизацию сельского хозяйства фаланстерскими замашками, вычитанными из западно-европейской литературы?
Что, в России оппозиционная прозападному режиму интеллигенция представляет собой самодостаточную социальную группу? И потому ей не нужна поддержка остального народа, вследствие чего она и может позволить себе такое развлечение в годину народных бедствий, как лаяться на языке западничества с убежденно прозапдной интеллигенцией, заведомо оторвавшейся от народной культуры своей родной Земли?
Если деятельная, а не митингово крикливая, поддержка со стороны народа оппозиционной интеллигенции в её профессиональной политической деятельности всё же ей необходима, то какую поддержку можно снискать в народе, если обращаться к людям, говорящим по-русски, со словами: “консенсунс”, “интенции”, “плюрализм”, “сциентисты”, “гедонизм”, “патернализм”, “истэблишмент”, “аллармизм” [58], столь же чуждыми рускому языку ныне, как были чужды русскому языку народа в прошлом веке слова “экспроприация”, “интеллигенция”, “имманентный”, “агностицизм”, “субъективный идеализм”, “контрибуция”, “конституция”, “альтернатива”, “реабилитация” и т.п., что пришло в нашу речь вместе с приобщением интеллигенции к философии Запада, либерализму, марксизму?
Для подавляющего большинства людей, которые живут в России и даже не справляются в словаре, пишется ли слово “дилемма” с одним “м” или с тремя, никакой дилеммы нет. Всё едино: и “антизападная”, и прозападная “элитарная” интеллигенция одинаково чужды России и большей части народа до их грызни между собой нет дела.
Для тех же, кто сначала смотрит в жизнь, а потом в книги и цитаты из еще более старых, ныне забытых книг, ясно, что оба крыла “элитарной” интеллигенции России спорят между собой на антирусском языке; они- две головы одного и того же урода - западного орла-“конквистадора” - поработителя, залетевшего из Византии колонизовать Россию для продления существования безоглядно потребительского Запада.
И пустоцветение интеллигенции видно из статьи А.Панарина: ведь испачкав типографской краской с двух сторон целый газетный лист тиражом в 57000 экз., А.Панарин так и не высказал ничего альтернативного ни западничеству, ни недееспособному пустословию “элитарно” интеллигентского антизападничества.
Однако саморазоблачение “элитарной” интеллигенции наших дней в наиболее явной форме выразилось в статье Федора Бурлацкого “Сталин появится из задних рядов. Но пока еще есть время предотвратить его пришествие”, опубликованной в той же “Независимой газете” в рубрике “Книжное обозрение «Ex libris НГ»” 22.05.97.
Со времен Н.С.Хрущева на протяжении многих лет Ф.Бурлацкий подвизался в ЦК КПСС в качестве речеписца, референта, консультанта, своей деятельностью обслуживая не мелких клерков, а непосредственно вождей. Иными словами на самом высоком уровне прежних управленческих структур СССР «он внес свой вклад в воспитание советского народа в духе верности идеям марксизма-ленинизма на пути к светлому коммунистическому будущему». В те годы в его должностные и общественные обязанности входило “пророчить” неотвратимость победы коммунизма на основе идей марксизма-ленинизма во всемирном масштабе.
Анализируемой статье предшествует портрет Ф.Бурлацкого и строка, в которой всего одно слово: «Пророчество». После этого Ф.Бурлацкий вещает:
«Поток книг о Сталине растет, обрушиваясь как снежный ком на головы читателей. После двух пухлых томов Дмитрия Волкогонова появилось более десятка русских и переводных книг о самом неразгаданном вожде ХХ века. Недавно этот поток увенчался ярким литературным эссе Эдварда Радзинского “Сталин”. Что же ищут современный писатель и читатель в “имени твоем”?
ЯВЛЕНИЕ ПРИЗРАКА
Приходится признать этот трудно объяснимый факт: по России бродит призрак - призрак сталинизма [59]. И подобно тени отца Гамлета, он чего-то ждет, кому-то грозит, от кого-то требует отмщения и главное - снова обещает твердой рукой разрубать узлы и наводить порядок. Сталин - это уже довольно далекое прошлое. Но разлагающийся сталинизм - это увы, всё ещё наше настоящее. А неосталинизм - не вполне исключенный вариант будущего.
Современные писатели, ученые, кинодеятели, схватив острым глазом приближение Призрака, буквально набросились на волнующий сюжет. Казалось бы, важнее понять природу сталинизма, который в каком-то виде может возродиться, чем личность Сталина уникальную и неповторимую. Однако происходит обратное, авторы книг с каким-то необъяснимым сладострастием взялись за изображение натуры Сталина, тончайших проявлений его психологии, его отношений с соратниками, сотрапезниками, женами, любовницами, детьми. Против этого нечего было бы возразить, если бы не смещалась, не искажалась вся историческая картина того времени.»
Всё это, похоже, явное проявление склероза у Ф.Бурлацкого. Если вспомнить, то в конце 1970-х - начале 1980-х гг., когда действительно разлагающаяся марксистско-ленинская идеология всё ещё довлела над государственным аппаратом, над системой преподавания истории и других общественных наук от школы до вузов и аспирантуры, по дорогам страны шли КАМАЗы с портретами Сталина на лобовых стеклах. Делалось это шоферами по их личной инициативе и личными усилиями, поскольку достать в те годы портрет И.В.Сталина было не очень просто: после либерально-троцкистского ХХ съезда КПСС они не переиздавались, а во вновь издаваемых книгах по истории СССР кроме мелких и чрезвычайно редких фотографий его портретов так же не было.
Причем приплюсовать сталинизм к разложению именно марксистско-ленинской идеологии в СССР невозможно по той же причине: все произведения Сталина были изъяты из общедоступных библиотек, не переиздавались и были исключены из списков литературы, подлежащей прочтению и конспектированию в процессе изучения курсов общественных наук. Зато идеологическое наследие Маркса, Энгельса, Ленина подлежало обязательному изучению чуть ли не с детского сада: так что мы действительно имеем дело с разложением именно марксистско-ленинской идеологии.
Если бы в 1985 г. направленность перестройки определяли те, кто вёл КАМАЗы по дрогам с портретами Сталина на лобовых стеклах, то мы жили бы сейчас иначе. Но направленность перестройки, определяла интеллигенция, к которой принадлежали и явные антикоммунисты разного толка, и разложившиеся марксисты-ленинцы и более стойкие к разложению (потому что далее морально и нравственно в сфере идеологии разлагаться некуда) марксисты-троцкисты (и Ф.Бурлацкий среди них).
[57]
Если с “завоевания” снять кавычки, и понимать, что марксизм - это доктрина, большевизм - общественное течение, а коммунизм - определенный уклад жизни общества, что слова марксизм, большевизм, коммунизм - не синонимы, которые безошибочно можно менять в тексте для улучшения стилистики; если понимать, что марксист, большевик и коммунист - вовсе не обязательно один и тот же человек под разными прозвищами, то эта фраза приобретёт правильный смысл, но весьма отличный от того, что подразумевает А.Панарин.
В “Памятных записках” Л.Кагановича, который считал себя большевиком, есть интересный эпизод, хронологически связанный с 1933 г. (с. 39, 40). Когда Лазарь Каганович был еще ребенком, он чуть не замерз под дороге в школу, находившуюся в другой деревне: «Идти было трудно из-за метели, и я свалился на дороге. При проезде (…) крестьянина мимо меня его собака меня заметила и дала знать своему хозяину - он меня взял на сани, укутал, привез домой еле живого. В дополнение к прежним благодарностям отца, и я уже в 1934 году выразил ему сердечную благодарность. Он, усмехаясь, в ответ мне сказал: “Я цэ робыв як полагается каждому порядочному чоловику, и я тэпэр задоволенный тым, що впрятував майбутного видомого руководителя.»
Спрашивается: лебезил ли крестьянин в 1934 г. перед страшной антинародной властью? Или же он действительно сказал правду Кагановичу и видел в нем товарища Кагановича, такого же работящего человека, каким был и сам. А считая его своим, признавал за своей властью и право на ошибки, по какой причине не имел оснований видеть в нём злоумышленника-организатора голода 1933 г. на Украине, каким его изображает некоторая часть нынешней “элитарной” интеллигенции?
[59]
От привязанности к марксизму и его психологического гнета так и не избавился: «Призрак бродит по Европе - призрак коммунизма» - начало манифеста коммунистической партии (1848 г.).