– Сегодня рано утром для вас прибыло это письмо.
Отодвинув поднос, Фредерик потянулся за конвертом и сломал печать.
– От отца, – хмурясь пробормотал он. – Черт возьми!
– Что-то неприятное?
– Всего лишь приглашение на обед.
– Похоже, вы не особенно рады.
Фредерик скомкал бумагу и отбросил ее.
– Принимая во внимание то обстоятельство, что вчера мы с ним и десятком слов не обменялись, странно, что он приглашает меня разделить с ним трапезу.
– Если я правильно поняла, между вами нет особой близости?
Он нервно провел рукой по небритому подбородку.
– Насколько я понимаю отца, я для него всего лишь результат досадной ошибки, отягчающий его совесть и не дающий ему возможности забыть об этом.
Против воли Порция почувствовала, что эта бесстрашная исповедь размягчила ее сердце.
Черт бы побрал этого человека! Почему он не оказался еще одним никчемным негодяем?
Плохо было уже то, что ее тело откликалось на него с такой силой, что она чувствовала, будто ее застигла буря и она стоит среди молний. Но теперь ей угрожала опасность привязаться к нему, если не полюбить.
– Я вам сочувствую. – Она покачала головой. – У всех должны быть любящие родные.
Фредерик ответил вопросительным взглядом:
– Похоже, вы кое-что об этом знаете.
Она поколебалась всего секунду, прежде чем сказать правду. Едва ли ее прошлое было тайной для соседей.
– Моя мать умерла родами, дав мне жизнь, а отец очерствел, проводя жизнь за игорными столами, и потерял все свое состояние. Потом он бежал от кредиторов в Индию.
– Сколько же лет вам было, когда он вас бросил?
– Восемнадцать.
Фредерик с шумом втянул воздух. Глаза его сузились.
– Меня называют ублюдком.
Она невесело улыбнулась:
– Да, когда вы рождены дворянином, то можете себе позволить быть мерзавцем из мерзавцев и глазом не моргнув.
– Не стану возражать, – шепотом ответил он.
Да, вероятно, она и не ждала от него возражений. Фредерик Смит, вне всякого сомнения, испытал немало оскорблений, толчков и зуботычин от светских джентльменов. Хотя едва ли это помешало его стремлению сделать карьеру.
И ей следовало уважать его за это.
– Вы примете приглашение вашего отца?
Внезапно лицо его обрело жесткое выражение.
– К сожалению, у меня нет выбора. Я вынужден его принять.
– Может, вам не следует вставать с постели?
Порция нахмурилась и сделала шаг к нему. Ее рука инстинктивно потянулась к его голове, она легонько прикоснулась к ране на его лбу, прежде чем осознала, насколько интимным может показаться этот жест.
– Рана затянулась, но шишка еще осталась.
Он стремительно схватил ее руку за запястье, глаза его потемнели, они оба почувствовали, что между ними пробежала искра.
– Возможно, она в столь скверном состоянии, что вызовет у вас искушение поцеловать ее?
Порция сурово приказала себе отодвинуться. Его прикосновение к ее руке было настолько легким, что она без труда могла бы вырваться. Но, когда их взгляды встретились, у нее возникло ощущение, что его пальцы с таким же успехом могли оказаться стальными клещами.
Господи! Его прикосновение было легким, как перышко, но от него будто огненные языки объяли ее руку и все ее внезапно охваченное трепетом тело.
– Конечно, нет, – выдохнула она, и голос ее прозвучал хрипло.
Его палец коснулся жилки на ее запястье.
– Даже если я скажу вам, что она все еще дьявольски болит?
– Возможно, мне следует вызвать доктора.
– Я бы предпочел поцелуй.
Пламя продолжало распространяться по ее телу и коснулось самых потаенных его уголков. О да. Поцелуй. Простой и нежный поцелуй.
Именно этого она жаждала с той минуты, как вошла в комнату и увидела его лежащим в постели, похожего на падшего ангела.
Нет, неправда. Она хотела, она желала этого с той самой минуты, как проснулась, она все еще чувствовала на губах вкус его поцелуя.
– Мистер…
– Фредерик, – перебил он. – Никогда еще я не видел такой совершенной кожи. Она похожа на атлас цвета слоновой кости. Атлас, пахнущий розами.
Колени Порции ослабли, когда она попыталась вдохнуть воздух.
– Мне надо идти.
Он чуть потянул ее за запястье, заставив наклониться к себе и оказаться в искусительной и греховной близости от его губ.
– Я не задержу вас.
По спине Порции побежали сладкие мурашки возбуждения. Поцелуй, нашептывал ей голос дьявола-искусителя. Что такое всего один поцелуй, ведь его можно будет вспоминать потом долгими бесконечными ночами!
И прежде чем успел вмешаться трезвый голос рассудка и разрушить чары, Порция склонилась и коснулась губами его губ.
Фредерик издал придушенный звук, будто это стало для него полной неожиданностью. И тотчас же, прежде чем она успела выпрямиться, его руки охватили ее лицо, а губы принялись осыпать нежными, медленными, опьяняющими поцелуями.
Сладостный блаженный жар разлился по телу, когда, подчиняясь инстинкту, она раскрыла губы и позволила его языку изучать свой рот глубже и глубже. О… Господи!
Никогда она не чувствовала ничего подобного за все двадцать шесть лет своей жизни.
Ее руки задрожали, когда она против воли дотронулась до его обнаженной груди. И снова все ее тело омыло пламя, и, почти не сознавая, что делает, Порция провела рукой по его теплой коже, исследуя напряженные мускулы, сокращавшиеся под прикосновениями ее пальцев, оставлявших огненный след.
– Да, крошка, – стонал он, его губы нащупали чувствительное место у основания ее шеи, где билась жилка. – Пожалуйста, прикоснись ко мне. Дотронься до меня.
При звуке его прерывающегося голоса из горла Порции вырвался тихий стон. Ей хотелось дотронуться до него. Ей хотелось потереться о него, как кошке, и почувствовать на своей коже жар, исходящий от его тела.
Будто почувствовав ее удивительный отклик, Фредерик позволил своим изящным и умным пальцам скользнуть по изгибу ее шеи и проскользнуть за высокий ворот платья.
Порция почти перестала дышать, а колени подогнулись, когда эти пальцы, наконец, обхватили ее груди.
Благие небеса!
Она желала именно этого. Она жаждала этого. На один безумный момент она выгнула спину, чтобы быть ближе к нему, и соски под корсетом отвердели.
О… почувствовать, как исчезает преграда между ними! Почувствовать эти чудесные искусные руки на своей обнаженной коже.
Не требовалось слишком буйного воображения для того, чтобы понять, какие чувства мог внушать Фредерик Смит, чувства, отстоявшие на тысячи миль от всего, что она испытывала прежде.
Он не был неискушенным юнцом, жаждущим только одного – эгоистичного наслаждения. Не был он и достаточно пожившим, чтобы смотреть на нее, как на дочь, а не как на любовницу.
Нет, он мог быть терпеливым и нежным и был способен посвятить ее во все восхитительные тайны, о которых говорили шепотом другие женщины.
Наконец звук голосов, доносившийся из коридора, вырвал Порцию из чувственного забытья. Господи, она оставила дверь широко открытой. Любой, проходя мимо, мог увидеть ее за таким занятием, которое обычно для борделя, а не для приличной гостиницы.
Со вздохом она отпрянула от этих медлительных и томных ласк, прижимая руку к бурно бьющемуся сердцу.
Фредерик сел на кровати и протянул к ней руки:
– Порция…
– Нет, – ответила она шепотом. – Не знаю, почему я это сделала. Не могу… – Она покачала головой и ринулась к двери: – Это не повторится. Никогда не повторится.
Глава 5
Не повторится. Никогда не повторится.
Эти выстраданные слова Порции преследовали Фредерика, пока он заставлял себя мыться и одеваться для предстоящего свидания с отцом.
К черту все это! Он вовсе не хотел ее напугать. По правде говоря, он и не рассчитывал, и не надеялся, что сумеет улестить ее и выпросить поцелуй.
Но раз она соглашалась…
Он затрепетал при воспоминании о том, как ее руки гладили его грудь, будто пробуя на вкус, и прикосновения были нежными и осторожными. В тот момент он бы отдал все свое состояние за возможность затащить ее в постель, уложить рядом с собой, утолить кипение в крови и умерить жар тела.