— Не поедет твой Лешка на материк, — говорила Римма Ивановна, заведующая почтой. — Он же моряк.
— Ну и что же! — возмущенно продолжала Екатерина. — Там тоже речка есть, Дунай. И по ней тоже катера плавают, да еще какие!
— Но там же рыбу не ловят, — опять заметила Римма Ивановна.
— Пусть бросает эту рыбу, надоело: всегда заморенный с моря приходит, обгорелый, как негритос, всегда от него рыбой пахнет.
— И когда вы думаете уезжать?
— В этом году я уже ездила, дом в шесть комнат уже купила с усадьбой... винограда двести корней. Если за виноградом...
— Катя, да разве рыбак будет в земле ковыряться?
— Заставлю... Куда он денется? Когда мы с ним о чем спорим, я всегда права оказываюсь. Вот и дом купила с виноградником; базар близко, там от одного винограда дохода будет больше, чем от его рыбы.
— Наторгует он тебе! — засмеялся кто-то из девчонок.
— Торговать я сама буду, а он... толку с него... за так все отдаст. Я сама за все возьмусь.
— Ничего у вас не получится, — вздохнула Римма Ивановна.
— Получится. У меня всегда все получалось.
Перед этим я встречал ее в конторе, точнее, в сберкассе: я снимал деньги, она клала. Наши рыбаки сами деньги не получают — они в море, — это делают жены, Леха же вообще никогда никаких сберкнижек не имел.
— Хорошо Алексей в этом году поработал, — сказала работница сберкассы.
— Он у меня молодец, — гордо сказала Катерина, — на целый дом заработал.
— Третье место он тебе по району занял?
— Третье. А в прошлом году он больше заработал, хоть и четвертое было: в прошлом году он трески больше, чем камбалы поймал, а треска дороже.
— Хороший он рыбак.
— На слет передовиков посылают. В очередь на машину стала. Машину хочу купить.
— Там очередь...
— Добьюсь... он же передовик.
— На Украине будете жить?
— Ну.
— А Леша где будет работать?
— «Где, где»! Да хоть где! На шофера выучится или на учителя. Да хоть на кого... лучше на учителя.
— А у него другой специальности, кроме рыбацкой, нет?
— Да нету... с девяти лет рыбу ловит, с Азова же он. Мореходку заочно заканчивал.
— Плохо ему там будет.
— Выучится, он у меня головастый. На инженера выучится. На капитана же выучился!
III
Я не знаю причин разлада у них, так же как и не могу объяснить, почему он в этом году не мог взять рыбы, почему у него столько неудач и аварий было.
Знаю только одно, что Леха не сдавался, все хотел поймать рыбу — этому свидетель весь флот, — до самого ухода с моря он чинился, рвался, опять ремонтировал да налаживал все опять, шел в замет... Даже в последние два дня, когда на судне не топилось и не варилось, он в одиночестве возился с неводом, все хотел найти причину. Может быть, и сделал бы что, но пришла радиограмма сдать сейнер.
Капитану сдать сейнер — такое это дело... Я даже слов не нахожу сказать, какое это дело. Капитан ведь сам готовит сейнер к промыслу, по его указанию все делается, а в море во время работы он так сживается с судном, так «прирастает» к нему душой и сердцем, что судно волей-неволей становится частью самого капитана. Такая вот любовь к судну даже у торговых капитанов, хотя они только водят суда по морям. Рыбацкие же капитаны работают, ловят рыбу судном, и тут само судно помогает во всех делах капитану.
Леха привел сейнер в колхоз, передал другому капитану. Пришел домой и увидел пустую, нахоложенную квартиру. На полу валялись разбросанные Алексея Алексеевича игрушки, старенькие штанишки, башмачки, картузик его валялся, от которого, когда Леха его взял, пахнуло воробьиными перышками...
Вот таким я его застал дома, когда услышал от диспетчерши, что «Катерина уехала, и он теперь не похож на человека». Он лежал на полу среди разных ненужных вещей в пустой квартире. Я положил его на кровать.
IV
Недели через две я встретил Леху в море на борту сигаевского «Два раза пятнадцать». Он стоял в матросской робе на куче рыбы с зюзьгой. Лицо чистое и светлое — и куда делись озабоченные морщины? — он улыбался.
— Привет!
— Привет!
— Как дымишь?
— Нормально.
— Значит, хорошо?
— Ну, раз на море иду, значит, нормально.
ЛОДКА СЕНОКОСЧИКОВ
Уже неделю мы носились по морю, уже неделю Джеламан не спал, рыбы — ни хвоста.
Настало самое безрыбное время путины — август: треска, нажировавшись, собралась в большие косяки и ушла в океан, на большие глубины, откуда ее никаким неводом не достанешь; камбала еще не скосяковалась и не пришла на те глубины, откуда ее можно брать. Точнее, она уже была и по всему морю, но еще разреженная, может, и косяками где, но искать ее, делать пробные заметы — эхолот ее не обнаруживает, а только неводом можно обнаружить: она ползает прямо по дну — никак невозможно: на морском дне сейчас хозяйничал бычок, делали переходы, уничтожая все на своем пути, полчища крабов, цвела актиния — «розочка», как мы ее называем.