- Пошлите кого-нибудь за мной, если потребуется.
Она кивнула, не глядя на него, стараясь унять дрожь в руках, которые находились в тисках рук Тора.
Когда Мак ушел, Тор пробурчал:
- Вы дурочка. Почему мне не сказали? Ею грубоватый голос и то, как он ее назвал, возымели странное действие. Ладони Зары будто онемели, а серые глаза, холодные и чистые, остановились на его склоненной голове.
- Вы знаете почему, - еле слышно ответила она.
Их взгляды встретились. Ни в ком больше не было гнева, но некоторое смущение.
- Я вас не понимаю, - обронил он. - То вы ведете себя как дешевая шлюшка, то... - он взглянул на потрескавшиеся ладони. - Ведь вы достаточно горды и настырны, чтобы доводить себя до такого.
- Даже у дешевых шлюшек есть гордость, - насмешливо заметила Зара.
- Прежде всего, если бы у них была гордость, они не стали бы шлюшками. Тор опять нахмурился, ему не понравилось то, что он сказал. - Не приплюсовывайте на свой счет.
С какой-то беззаботностью она заметила:
- Знак плюс вовсе ни при чем.
Вошел Кен, держа корзинку с булочками.
- Нам удалось спасти большую часть рулета, - воодушевленно сказал он. - А булочки вышли на славу, так что можно и к столу, шкипер.
- Хорошо, - быстро заметил Тор, заканчивая перебинтовывать ее руки. - Ну вот и все. Ожог не сильный, но лучше пока не работать. Завтра я взгляну на руки.
- Спасибо, - как-то машинально сказала Зара.
Но ему показалось, что она все еще язвит, и он угрюмо добавил:
- И не надо особенно усердствовать.
- Нет, но я...
Однако он уже отвернулся. Это было нелегкое примирение. Теперь, когда Зару освободили от трудных поручений, ее руки начали заживать, но она не знала, хочет ли она этого, потому что каждое утро после завтрака ей надлежало идти в каюту Тора для перевязки. Всякий раз в течение получаса она смотрела с надеждой и боялась. Короткое время она оставалась с ним наедине, могла ощутить его прикосновения, прилив нежных чувств в своем сердце, осознать, что он рядом. Но поведение Тора всегда было подчеркнуто прохладным; движения были точными, когда он накладывал повязки. Никакой нежности в его прикосновениях, никакого намека на то, что он чувствовал по отношению к ней еще что-то помимо холодного презрения. Они не говорили ни о чем постороннем - только о необходимости поменять повязку перед сном, тем более если она намокла.
- Умываться приходится без посторонней помощи.
Он кивнул, будто это его не интересовало. Однако скоро Мак принес пару превосходных перчаток из ярко-красной прорезиненной ткани.
- О Мак! Это то, что мне нужно. Как я благодарна! Но ты, надеюсь, не порезал ради меня свой дождевик.
Мак покачал головой.
- Шкипер дал мне ненужную ему куртку.
- О! - только и нашлась что сказать Зара. У нее появилось больше свободного времени, и, следовательно, она могла всласть поразмышлять. Тем более когда загорала на палубе. На коленях лежала открытая книга, но, как правило, ветер перелистывал ее страницы. Зара надевала темные очки, поэтому никто не мог заметить, что смотрит она на Тора, стоящего рядом со штурвальным. Она только и думала о нем, будто больше не было о чем думать. Влюбленность меняла всю ее жизнь, ее чувства, помыслы, амбиции, мечты; все представало в ином свете. Даже оптимизм, поддерживающий ее многие годы, прожитые трудно, теперь будто покинул ее. На смену пришло чувство обездоленности, какое-то навязчивое убеждение, будто она никогда не сможет быть близка с Тором. Ее не покидала мысль, что он женоненавистник.
И хотя он больше не придирался к ней и не выказывал явной антипатии, все равно оставалась стена непонимания, преодолеть которую было невозможно. Да она в общем-то и не пыталась пройти через эту стену. Любовь будто поглотила всю ее энергию, всю самоуверенность, природную способность восстанавливать душевные силы. Она находилась словно в дурмане, которому тайно радовалась. Даже ее жизнелюбие обрело какой-то горьковатый привкус: жизнь представлялась беспокойной и пустой.
Проходили дни и часы; а те, что оставались, казались драгоценными. Тор не скрывал своего намерения высадить ее, лишь они достигнут Родоса. И выпроводит ее, должно быть, с радостью. Зара тоже хотела покинуть корабль, чтобы не видеть его каждый день; она попытается преодолеть эти дурные, уничтожающие душу эмоции, и преодолеть их достойно. Но невыносимой казалась мысль, что она уже никогда его не увидит. В эти минуты она страстно желала замедлить время, остановить мгновения, дабы любоваться высокой мускулистой фигурой Тора и праздно мечтать.
- Я не знал, что ты тоже витаешь в Зазеркалье, - заметил Пит, растягиваясь недалеко от нее.
Зара моргнула и очнулась от раздумий.
- Что ты имеешь в виду? Наклонясь вперед, он взял книгу и перевернул.
- Последние полчаса ты читаешь вверх ногами.
- Ой! - Она покраснела и тихо сказала:
- Я, видимо, задремала.
- Да, хорошо днем понежиться. Хочешь, я натру тебе спину маслом для загара?
- Да, пожалуйста.
На Заре было сшитое ею бикини, и кожа начинала приобретать золотистый загар, но средиземноморского солнца следовало опасаться. Пит принялся втирать масло одной рукой (что было не совсем удобно) и рассмеялся. На другом конце палубы Тор учил Стива, как пользоваться старинным секстантом для определения места нахождения корабля. На минуту капитан замер и весь напрягся, когда увидел их вдвоем, затем резко повернулся к Стиву.
- Жаль, что ты не можешь натереть мне спину, - смеясь заметил Пит.
- Да тебе-то к чему: у тебя кожа как у носорога.
- Благодарю. - Это сравнение, кажется, польстило Питу. Усаживаясь поудобнее, он спросил:
- А что ты собираешься делать на Родосе, Зара?
- Если бы я знала... Если удастся вернуть дубликат моей кредитной карточки, я могу снять деньги со счета. Не думаю, что мне хватит на обратную дорогу до Англии, поэтому придется поискать работу на Родосе. Может, повезет, и я смогу устроиться танцовщицей на круизном лайнере или в отеле где-нибудь на побережье.
- Почему тебе не отправиться в Оз?
- Австралия? Так далеко я одна не отправлюсь. И денег-то у меня столько нет.
- Можешь поехать со мной, - озадачил Пит внезапным предложением.
- Но ты ведь не имеешь права покинуть корабль. Тор не собирается спроваживать тебя на берег, пусть даже и рука окажется сломана.
- Да, но я не собираюсь оставаться здесь навечно. Я пошел плавать матросом, чтобы посмотреть Европу, но в Озе меня ждет работа на станции, где служит отец.
- И ты собираешься работать на железной дороге?
Пит захохотал.
- Что я, идиот? Станцией называют ферму по разведению овец. Тебе там понравится.
- А меня там ждут? - с улыбкой заметила Зара. - Между овцами и шоу-девочками уже нет разницы?
- Думаю, ты везде преуспеешь. У тебя голова на месте, Зара.
Услышать такое от Пита - все равно что услышать комплимент. Она благодарно тронула его за плечо:
- Спасибо, Пит, но я... - Голос у нее слегка охрип. По ним скользнула тень, и Зара подняла голову.
Тор и Стив стояли недалеко от них, так что можно было расслышать их разговор. Она легко встала.
- Прости, но я пойду прослежу, чтобы Кен окончательно не сжег наш обед.
Тор смотрел ей вслед с саркастической улыбкой, и Зара не могла не догадаться, о чем он думает: теперь она принялась обвораживать Пита. С горечью она решила: что бы она ни предприняла - выиграть невозможно.
В присутствии Зары Кен делал заметные успехи в кулинарном искусстве, а если ее не было рядом, с ее беспрестанными напоминаниями, то принимался слушать радио или листать журнал, пока готовилась еда, и она почти всегда пригорала. Зара попыталась внушить ему, что готовить - дело занимательное и нужно гордиться тем, что делаешь. Однако все было напрасно. Кен просто не был создан для кухни - он считал бездарно потерянными часы, проведенные на камбузе. Любой другой член команды лучше бы справился с приготовлением еды, со вздохом подумала Зара, но Кен единственный, кто оставался не у дел, когда корабль плыл под парусами с выключенными двигателями.