Деньги не задерживались в изящных руках Бьянки, и она молниеносно увеличила семейные долги. В частности, согласно одному из отчетов, предоставленных Максимилиану, Бьянка за один день потратила не менее 300 000 флоринов, что соответствовало сумме свадебного подарка Кельна молодоженам. Максимилиан был вынужден заложить королевские драгоценности для оплаты долгов супруги, но это не помогло умерить molto vivace [28] расточительность Бьянки. Супруга Максимилиана не умерила свой пыл и стала приобретать украшения, наряды и мебель в долг. Поговаривали, что она оставляла в качестве залога свое нижнее белье. Купцы стали отказываться от поставок ко двору или продажи в долг.
Несмотря на то что король на четверть уменьшил долю супруги в долгах, ему пришлось с грустью следить за опустошением собственной мошны, и вполне может быть, что он проклинал себя за то, что потратил столько денег на свадебную корону для своей невесты.
Этот брак утратил свое значение для Максимилиана после того, как дядя Бьянки герцог Лодовико Сфорца был изгнан из Милана и попал в плен к французам. Максимилиан принял решение держать свою расточительную супругу на безопасном расстоянии. Бьянка была вынуждена переселиться в инсбрукский замок Максимилиана Гинтерер.
Бьянка редко виделась с Максимилианом и не отказывала себе в еде. Одинокая и бездетная, она умерла в Инсбруке от несварения желудка 31 декабря 1510 года. В апреле этого же года ей исполнилось 38 лет. Ее брак с Максимилианом продлился 17 лет, но в последнее десятилетие этого брака они с супругом встречались от силы пять раз. Максимилиан отказался принять участие в ее похоронах.
Филипп Croit Conseil [29]
Торжественная церемония в честь совершеннолетия Филиппа состоялась в столице Брабанта Лёвене 9 сентября 1494 года. Торжественный визит в Лёвен стал первым в длинной череде торжественных въездов, которые в общей сложности продолжались девять лет и завершились лишь в 1503 году. В центре Лёвена собралась огромная толпа поглазеть на процессии, выступления и турниры, организованные в честь нового герцога Бургундских Нидерландов. Юный Филипп приехал на площадь Гроте-Маркт, спешился и вошел в церковь Святого Петра, где должна была состояться церемония. Он встал на колени на бархатный ковер перед алтарем и торжественно поклялся уважать привилегии жителей и соблюдать церковные уставы.
После клятвы мэр Марбе встал на колени перед Филиппом, вручил ему меч и попросил посвятить его в рыцари. Филипп передал меч отцу, который вернул его обратно в знак того, что он официально объявлен совершеннолетним и имеет право посвящать в рыцари и носить титул эрцгерцога.
По завершении церемонии Филипп выступил с возведенной перед ратушей кафедры и громко объявил о том, что будет соблюдать привилегии Брабантского герцогства. Он также объявил, что отказывается от Великой привилегии 1477 года и будет жаловать городам отдельные привилегии, чтобы это не было в ущерб его власти. Регентство Максимилиана закончилось, и все жители надеялись, что Филипп Красивый сможет обеспечить экономический рост Бургундских Нидерландов. Но у юного монарха было мало политического опыта. Многие опасались, что Филипп станет игрушкой в руках совета министров, также известного как Совет мудрых. Состав совета включал 33 дворянина, духовенство и нескольких юристов. Их обязанность заключалась в консультировании Филиппа при принятии административных решений.
Гофмейстер Оливье де Ламарш дал Филиппу прозвище Philippe Croit Conseil, которое его критики перевели как «Филипп Доверчивый». Это прозвище будет постоянно преследовать Филиппа. Действительно ли герцог был доверчивым и послушным правителем, слепо следовавшим указаниям министров? Оливье де Ламарш утверждал, что он подразумевал нечто противоположное. Гофмейстерское «Croit Conseil» должно было выражать одобрение осмотрительного политического курса Филиппа, который, в отличие от своего отца Максимилиана, правил своими землями не столь властно и непредсказуемо. Более того, гофмейстер использовал для прозвища Филиппа написание «Croy conseil», вероятно отсылая к сеньору де Шьевру и министру финансов Гийому де Крою, человеку, имевшему огромное влияние на Филиппа. Семья де Крой с годами установила тесные связи с Бургундской династией и при Филиппе Добром сумела добиться огромного влияния и разбогатеть.
Действительно ли де Ламарш хотел сказать, что Филипп покорно повторял то, что ему нашептывал Гийом де Крой? Венецианский посол Виченцо Квирино после знакомства с Филиппом отзывался о нем как о «добром, щедром, чистосердечном и дружелюбном герцоге». Другие, в том числе служивший при испанском дворе Пьетро Мартире д’Ангьера, порицали Филиппа, считая его слабым монархом, находившимся под постоянным давлением советников, «которые, как мы предполагаем, были подкуплены французами», намекая на сторонника французов Гийома де Кроя. Испанский посол Гомес де Фуэнсалида писал, что «без помощи архиепископа [Франсуа Бюслейдена] Филипп бы даже не умел вести себя за столом», намекая на священника-дипломата ван Бюслейдена, который воспитывал Филиппа вслед за Маргаритой Йоркской.