Кукиш отсалютовал сам себе двустволкой и издал воинственный клич. Андрей непроизвольно усмехнулся и поправил свою винтовку. Надо бы ремень подтянуть, да жаль ради такого пустяка делать привал.
На стрельбище у него прорезался неожиданный талант. Хоть на Олимпиаду посылай. Сорок девять из пятидесяти. Не иначе судьба приготовила ему эту «драгуновку» с потертым прикладом, краешек которого то ли сколот, то ли надкушен. Знать бы только – в награду или в наказание.
– Пятнадцать бурундуков на пару. Блин! Да с твоими способностями – как два пальца, бля буду! Ты ему в глаз, а я уж прикрою, не сомневайся. Слышишь, Студент?
– Слышу, слышу, не вопи ты, как резаный, – буркнул Андрей. Он бы запросто справился с нормой и один, да от этого её никто не уменьшит. Расчет вели на стрелка со «вторым номером». Да и опасность вдвоем намного меньше. При осечке или промахе Кукиш всегда подстрахует. Понятно, наткнись они на прайд, шансов нет у обоих. А «трехлетку» из двух стволов с жаканами напарник легко завалит. И на зимовье вдвоем проще. Дров нарубить, заимку подлатать. Тайги Андрей побаивался и присутствие хамоватого мужичка пусть раздражало, зато вселяло некоторую уверенность в благополучном исходе…
– Тебе бы еще «стеклышки», братан! Но ведь не дают, мерзавцы…
Оптические прицелы с винтовок скрутили уже давно. По этому вопросу отрядное начальство в дискуссии не вступало. Нельзя и всё. Ходили слухи о неуловимом снайпере, который лет двадцать назад сбежал из лагеря в Хакасии и, пока не вызвали промысловиков с собаками, уложил всю охрану. Бил исключительно в висок. Ориентируясь по звездам на погонах. С тех пор на «бурундучий фронт» профессионалы не попадали. Как и уголовники-рецидивисты.
Первое время в отряде Андрея поразило числу «политических». Конечно, встречались и хулиганы, и насильники, и бухгалтера проворовавшиеся, однако «заговорщиков» без труда хватило бы на три революции.
Винтовка опять сползла, и при каждом шаге ствол больно ударял по затылку. Андрей хотел поправить, но запнулся об корягу и, потеряв равновесие на мокрой траве, с треском влетел в куст боярышника.
– Э, Студент, ты чего? – засуетился Кукиш. – Руку давай! Больно?
– Всё, не могу дальше идти, – прохрипел Андрей, потирая ушибы. – Давай привал сделаем.
Пока Андрей перематывал портянки и разглядывал мозоли, Кукиш набрал в котелок немного брусники. Заели ягодами сухой паек, и запили водой из фляжки. Если верить карте, идти оставалось около пятнадцати километров. Примерно, часов на пять. Скоро лес кончится, потом несколько километров по болоту придется прыгать с кочки на кочку, а дальше верховья реки Демьянки, которая в тех местах, говорят, не шире двадцати метров. Чтоб дойти до зимовья засветло, придется поторапливаться.
Кукиш, видимо, подумал о том же.
– Пора, Студент. Скоро темень наступит, хоть глаз выколи. Бля буду, неохота в тайге ночевать.
Еще несколько часов перехода измотали их обоих. Кукиш уже не забегал далеко вперед. Все меньше жестикулировал, а все больше молчал или вполголоса проклинал отрядное начальство и лично подполковника Квашу.
В сумерках уже вышли к Демьянке. Кукиш вдруг резко тормознул и смолк. Задремавший на ходу Андрей едва не ткнулся ему в «сидор».
– Слышишь? – спросил Кукиш, пятясь назад.
Андрей прислушался. Странная тишина. Тяжелая, ватная. Словно резко повысилось давление. Даже язык прилип к гортани.
Преодолев оцепенение, Андрей дернул за ремень винтовки. Она не поддалась. В панике он дернул изо всех сил и едва не зацепил напарника тяжелым прикладом. Андрей даже не заметил, как тот оказался сзади. Метрах в десяти качнулись ветки умирающей ели. Внезапно обрушились звуки. И с криком потревоженной птицы, он услышал громкий хруст, словно какое-то большое тело проламывалось сквозь заросли багульника. Ритмичный шум удалялся, пока совсем не растворился в густой черноте урмана. Осталось лишь дыхание Кукиша за левым плечом.
Только тут Андрей вспомнил, что не передернул затвор и даже не снял винтовку с предохранителя. А ведь это мог быть бурундук…
– Твою мать, – выдохнул Кукиш и закашлялся.
«Отметка-59» – самое дальнее зимовье третьей Заставы. Использовалось оно редко, и вид имело весьма плачевный. В первый же день Кукиш произвел осмотр заимки, долго вздыхал и, наконец, авторитетно заявил:
– Надо поправить матицу.
Андрей имел смутное представление о том, где находится матица, поэтому поверил своему напарнику на слово. Пошарив по углам, Кукиш нашел какой-то топор, и пару часов ходил вокруг заимки, сосредоточенно постукивая то там, то тут. Андрей, как неквалифицированный специалист, в это время пытался привести в порядок комнату: вымести завалы пыли, убрать по углам паутину. В конце концов, ржавый топор сорвался с топорища и улетел метров на пятнадцать, обломив молодую березовую поросль, а Кукиш свалился и проломил крышу лабаза. На этом ремонт матицы закончился.