- Иллидан?
Сердце демона пропустило удар.
Он думал, что это имя навсегда забыто. Он надеялся.
Темнее ночи только прошлое.
Казалось, будто времени давно не существует. Есть только ты и твое сознание, которое выходит в последнее время слишком часто за рамки понимания, принятия действительности. Да и можно ли действительностью называть то, что вечно меняется, течет, претерпевает метаморфозы. Тяжело оставаться прежним, когда мир вокруг тебя уже не тот, когда даже эпоха сменила другую, династии королей сменили друг друга, когда все, кого ты знал, уже давно сгнили в сырой земле, а их потомки и слыхом не слыхивали о тебе.
Особенно тяжело, когда твои метаморфозы начались вместе с остальными, с другими твоими родичами. Казалось, стоит твоей расе закончиться, стоит последнему из твоего рода погибнуть – погибнешь и ты, где бы ни находился. Но это не произошло с некоторыми существами. Кому-то не повезло остаться последним из своего рода, наблюдая с горечью, как некогда великие семьи, или просто знакомые тебе кланы и роды забывались, кровь смешивалась, союзы стирали границы между когда-то великими и бедными, порождая новые классы, касты и кланы.
Время вытворяет страшные вещи, и в то же время – прекрасные. Оно излечивает раны – телесные и душевные. Оно восполняет потери, замирает и бежит быстрее тогда, когда считает нужным, но не для себя – для нас. Ведь что нужно времени? Ничего. Оно обезличено, бесхарактерно, почти пусто. Все, что наполняет время – наши жизни, ход нашей истории, которую мы сами пишем.
Почти сами.
Скитскур бы поспорил с этим.
***
Инвокер шел, сбивая ноги о камни, спотыкаясь о выступавшие корни деревьев, но не сбавляя шага. После схватки с огромным числом крипов, Нэйксом и Стригвиром он чувствовал только сильную усталость, но его жизни ничто не угрожало, а вот Лира… девушке повезло куда меньше. Кажется, из-за боевого порыва, она не заметила, что кто-то вонзил ей кинжал с короткой ручкой в бедро.
Когда маг пришел в себя, вокруг уже было довольно светло. На его груди лежала лучница – ее дыхание было едва слышным, а земля вокруг пропитана кровью, стекавшей по ноге Лиралей; в бедре – кинжал.
Инвокеру пришлось приложить некоторое усилие, чтобы не вскочить слишком резко. Действовать нужно было быстро, но так, чтобы не потревожить рану. Если вытащить клинок сейчас – девушка еще быстрее начнет истекать кровью. Если слишком медленно… тоже ничего хорошего не выйдет.
Мужчина оторвал длинные куски от своей уже далеко не целой мантии, наложил импровизированные жгуты на бедро Лиры и, подняв ее на руки, понес в сторону крепости – шпиль самой высокой башни едва-едва виднелся к юго-востоку.
Идти было нетрудно, почти. Маг не был привычен к тяжелым нагрузкам. Не слишком хорошо отдохнувшее тело так и норовило сбиться с шага, запнуться, упасть и хотя бы вынужденно отдохнуть. Конечно, он держал себя в руках, но это было трудно. Еще и беспокойство за Лиру, которая не подавала признаков сознательности… Конечно, она тоже вымоталась, да еще и сказывалась кровопотеря, но все-так не волноваться за нее было невозможно.
Этот ее взгляд, когда Нэйкс выдал его. Что она могла о нем подумать?..
Все правильно она подумала, одернул себя Инвокер. И тут же принялся анализировать, то ли отстаивая себя перед собой, то ли наоборот, осуждая. Он действительно поступал отвратительно, связываясь с Акашей. Но ведь это было тогда, когда он еще был на нейтральной стороне, только изредка выполняя просьбы суккуба. Нет, это совсем не оправдание.
***
Едва Инвокер переступил порог основной палаты с белого камня, где чаще всего обитали лекари Крепости – Аюшта и Эзалор – к нему кинулись они оба, отбирая с рук Лиралей, чтобы уложить ее на кровать и отводя самого мага на другую кровать.
Лесная целительница занималась раной лучницы, а старый лекарь, доковыляв до постели Инвокера, подал ему снадобье, которое исцелило его от мелких ссадин и царапин и даже несколько приободрило его. Эзалор расспрашивал мага о том, что произошло в лесу, с кем они столкнулись, как удалось ему и лучнице уцелеть, да еще и дойти до крепости.
Инвокер все рассказывал, во время диалога с лекарем стаскивая с себя порванную грязную мантию, кое-какую верхнюю одежду напоминающую тончайшую кольчугу, но с наложенными на нее некоторыми чарами. Оставшись в простой длинной льняной рубахе и шоссах, маг рассказал окончание истории и поспешил принять горизонтальное положение – заряда бодрости как не бывало, сейчас снадобье подействовало как снотворное. Может, на то и было рассчитано.
- Скажите ей… что мне очень жаль… - прошептал мужчина уже неслышно для Эзалора и Аюшты – они были слишком заняты раной Лиралей.
Когда Инвокер уже уснул, старец подошел к лесной целительнице и, взглянув на рану, недобро прищурился. Бедро Лиры выглядело не слишком хорошо – от раны по венам шла черная жидкость, по краям забинтованного ранения «ниточки» бегущего по кровеносным сосудам яда были виднее, но дальше – пока нет. Однако нити тянулись дальше, неуверенно, еще совсем тоненькие и неприметные, но яд вместе с током крови распространялся по организму. Это начало происходить уже тогда, когда Аюшта сняла жгуты, сделанные наспех из обрывков мантии мага.
- Пошли сатиров за травами, Аюшта, и за чистой горной водой. И, боюсь, нам понадобится помощь того, кто сейчас не слишком-то хочет покидать свое прибежище…
Лесная целительница без лишних вопросов поскакала быстрее к границе леса, чтобы дать задание стоявшим на охране сатирам.
Эзалор же решил взять на себя задачу посложнее – отыскать Мирану в Крепости. Принцесса могла провести нужный ритуал над горной водой, чтобы усилить ее очищающие свойства благословением ночного светила. Проблема в том, что сама Мирана могла этого не захотеть. После того, как она потеряла своего любимца, Сагана, принцесса не слишком часто мелькала во дворе Крепости. Только Луна чаще остальных видела свою предводительницу, верховную жрицу их богини. Чаще всего Охотница приходила к Миране с Новой, возможно, чтобы отвлечь ту от печали. В конце концов, Нова и Саган были хорошими друзьями и часто грели друг друга холодными ночами, делясь теплом своего роскошного меха.
Примерно помня, куда ходила Луна с подносами еды и Новой (с большой кошкой вряд ли она бегала по лестницам Крепости), старик пошел в западное крыло первого этажа. Это покои Тресдин, эти комнаты принадлежат Аюште, Фуриону, эти пустуют, это… Эзалор остановился напротив невзрачной двери, ручка которой была отделана синим минералом с причудливо-простым названием – лазурит. Покои Мираны.
- Пойди прочь, Эзалор! Я не нуждаюсь в лечении!
- Прости, принцесса, за беспокойство… - старик прокашлялся. – Но мне нужна твоя помощь в спасении одной молодой лучницы.
- Какое мне дело до новых смертей, если Сагана со мною нет рядом? – немедленно отозвалась Мирана, судя по шуршанию и звуку доносящегося голоса, она встала с постели и приблизилась к двери. – Кто спасал моего хищника, когда он умирал? Где были все, когда мне нужна была помощь и когда я была на грани смерти?! Если на то воля Селемене!..
- Твоя богиня послала меня к тебе! – оборвал ее старец. – Если бы она была против моих деяний, я бы не приблизился и на шаг к твоей двери! Уступи сейчас же, окаянная богохульница и не смей порочить светлое имя своей богини своим неделанием творить благодетель во имя ее! Если ты желаешь и дальше отсиживаться в своей норе, подобно тем, кого ты называешь трусами – да будет так, но все смерти, которые ты могла бы предотвратить будут на твоей совести, Лунная Принцесса!
Эзалор понимал, что поступает плохо, играя на гордыни Мираны, но иного выхода у него не было. Он не желал видеть еще одну смерть. По крайней мере, не такой молодой девушки, как Лира. Хотя бы не ее смерть. Себя он давно не жалел, сам бы отправлялся на поле брани, но понимал, что в лекарской палате от него будет больше толку. Так он сможет спасать жизни. И сейчас он занимался тем, что умел лучше всего – спасал жизнь всеми способами, которые только были ему подвластны.