Раздражение и злость уже начали затмевать его разум, но достаточно медленно, чтобы демон не успел разнести все вокруг, не успел как следует все обдумать. Его бесило отсутствие рядом его ангела, который мог одним своим словом остановить его, успокоить, заставить замолчать, как минимум. Драгонус имел над ним власть – гораздо меньшую, чем демон над ним, но последний этой власти не показывал и вовсе. Может… стоит наконец-то воспользоваться ею?
Но для начала нужно найти скайраса. Ему не хотелось прибегать к этой мощной силе только потому, что он не мог сам найти Драгонуса…
Демон удивленно косился на дверь, которая медленно отворилась, стоило ему по ошибке к ней прислониться. Тихо щелкнул замок, который не был повернут пазами в закрытое положение. Это очень насторожило Террорблейда. Нортром никогда не оставляет двери в свои покои открытыми. Только если сам в них не находился, бодрствуя.
Держа клинки наготове, Террорблейд резко вошел в спальню полумага, но в защитной стойке, которую он принял, не было нужды. То, что он увидел, сильно озадачило его, обеспокоило и испугало. Впервые он испугался так сильно, что не смог сдвинуться с места еще какое-то время, прекрасно понимая, что означает промедление.
***
Она не бежала, а шла, как будто медленным, прогулочным шагом. Пыталась бежать, но не могла. Ветер не слушался ее, не слышал, более того. Это порождало в ее душе волны паники и неистового, злого отчаяния. Она быстрее перебирала ногами, но поднимала в воздух только большие комья грязи, тучи пыли – ничего больше – почти не сдвигаясь с места. Пейзаж вокруг едва ли сменился за все то время, что она пыталась бежать, слыша крики раненого человека… Человека из ее Легиона.
Веря, что должна спасти его, во что бы то ни стало, она призывала силы всех ветров себе на помощь, молилась всем богам воздуха и легкости, но те были глухи к ней. Или же намеренно глумились, что еще больше омрачало ее мысли и травило душу.
- Куда-то спешишь, маленькая лучница? – ей хорошо был известен обладатель этой надменной усмешки. Светловолосый маг в белой мантии, такой белоснежной, что его обычно бледная кожа в контрасте выглядела загорелой. Цвет невинности на предателе. Ибо была чиста его роль, когда он исполнял ее. – Не стоит, зачем? Я скрашу твое время. Наше время. Ты ведь хотела быть со мной всегда?
Однажды она уже испытывала грани боли, такие разные, что забыть это невозможно. Ей казалось, что ее заставили забыть об этом, что кто-то уже излечил ее от ран, но…
Вновь она висит в темной пещере под потолком, обнаженная, связанная паутиной. Внимательные глаза цвета древней магии следят за каждым ее движением, пусть и судорожным, неконтролируемым. В руке – стилет, которым маг нежно проводит по щеке девушки.
- Такие чудесные глаза… Но мне не нравится, как на меня смотрит правый. Его стоит подправить.
Короткий размах и громкий вскрик. Белоснежность невинности пачкается алой росой мучений.
***
Осторожно, стараясь ничего не уронить и не повредить, Террорблейд несколько минут назад отнес Нортрома в его же постель, где уложил рядом с Драгонусом. Демон знал, что за страшное проклятие настигло Крепость, но без скайраса снять его не представлялось возможным. Никого нельзя вытащить из кошмара – а они были повсюду – эти слуги Некташи, богини сновидений. Ее проклятие в виде кошмаров пало на Крепость.
Над Нортромом и Драгонусом скопились темно-фиолетовые клубы тумана, особенно он был плотным над макушками. Разбудить кого бы то ни было не представлялось возможным, не так просто разрушить проклятие богини.
Террорблейд вздохнул и осторожно потянулся к той нити, что связывала его и Драгонуса. Единственный шанс – попасть в сон скайраса и разорвать цикл кошмаров, который воссоздает магия отвратительного слуги Богини Ночи. Обычно цикл завязывается на одном предмете, явлении или существе, на том, что было или есть по-настоящему ценным для жертвы проклятия. Почему во сне оказались сразу все бойцы Легиона – демон не знал, но искренне надеялся, что те, кто находится за пределами Крепости, не попали под действие чар – Лина, Мирана, Рейгор…
- Вернись ко мне из кошмара…
***
Отец кричал на него, очень громко – чего он не любил, не выносил, но ему приходилось мириться. Он смиренно опустил голову, зажмурился, за спиной сжал кулаки, стараясь отключиться от этого, не слушать ни слова из того, что ему говорили, кричали.
- Ты бездарь! Из тебя никогда не получится толкового мага! Говорили мне знахарки – утопи его, как котенка, иначе жизнь сломает, этот спиногрыз! Мои изобретения пропадут зря! Я трудился столько лет, добывал нужные магические материалы с потом и кровью, и что я вижу перед собой? Ничтожество!..
Рубик искренне раскаивался перед отцом. Ему было жаль, стыдно за себя – он не мог продолжить дело отца, он всегда ходил в маске только затем, чтобы никто не видел и не запомнил его уродливого лица. Сам он на себя не смотрел в зеркало – верил словам отца. Словам о том, что он был уродцем из уродцев.
Ему было плохо от осознания того, что он никогда не станет таким же, как отец. Великим, магом. Ему было плохо от того, что он ничего не мог с собой поделать. Все, что у него получалось хорошо – если так можно сказать – только болванчиком качать головой, подтверждая слова отца.
«Я действительно ничтожество, никто и ничто, для картины бытия меня даже не существует», - думал Рубик, почти не чувствуя, как горячие слезы льются по его щекам, изнутри делая маску мокрой. – «Даже не могу помочь своим товарищам в войне… Нортром, прости меня… Нортром? Погодите-ка… Ведь мой отец давно мертв!»
Чем сильнее Рубик цеплялся за назойливую мысль о том, происходило ли это с ним на самом деле, тем менее уверенным выглядел его отец. А еще Рубик вдруг осознал, что не видит лица своего родителя, он предполагал, что оно должно быть красным от прилившей крови – ведь голос звучал так зло, яростно.
Прислушиваясь и лучше понимая интонации, Рубик нашел очень много несовпадений с его воспоминаниями об отце. Фальшивый голос. Фальшивый мир.
- Ха! У тебя не получилось, Атропос, обмануть Величайшего Мага! – Рубик довольно рассмеялся, просыпаясь там же, где внезапно уснул – в малой столовой на подземном ярусе Крепости.
Маг порадовался новому заклинанию, которое можно было бы изучить на досуге. А пока что у него было занятие – привести в чувство уснувшего под собственной бочкой браги Мангикса.
-Я… ик… все еще там? Или уже там… ик?.. – сонно пробормотал пивовар, тщетно пытаясь сосчитать Рубиков, которые светились фиолетовым.
***
Все вокруг было заляпано грязью. Все пространство – только грязь и крики, больше ничего. Не было видно, кто кричит, где кричит. Не было заметно шевеления, какого-либо, хоть малейшего, признака присутствия кричащего. Хотя… нет, вон там, внизу, что-то мелькнуло. Это же… точная копия его, Террорблейда! Он держал кого-то за руку, вытаскивая из свернувшейся спиралью глиняной трясины. Этот кто-то, удерживаемой копией демона, был крылатым, с ног до головы перепачканным грязью.
- Драгонус!
Скайрас вскинул голову вверх и тут же рванулся в сторону, расправив крылья и вметнув комья грязи в разные стороны. Он выглядел обеспокоенным, напряженным и изученным – неизвестно, сколько времени прошло в этом измерении. Однако было заметно, что вырваться от копии Мародера у Драгонуса вышло в первый раз – он нервно озирался по сторонам в воздухе, отлетая подальше от спиралевидной трясины.
Чуть поджав крылья, Террорблейд-оригинал коршуном полетел вниз, расставив руки с клинками, но тут же, сделав красивый и весьма опасный вираж, мертвой петлей вышел из «падения», снова набрал высоту. Копия исчезла. Видимо, цикл кошмара разорвался, пора приводить Драгонуса в чувство.
Осторожно подлетая к скайрасу, Мародер завел клинки за спинку и прикрепил к поясу. Очень важно – заставить Драгонуса поверить ему. А судя по взгляду, он не торопился этого делать. И отлетать, по мере приближения демона, тоже не стал бы просто так.